1
Римские
юристы делили право своей страны на две
большие области: публичное и частное.
Тит Ливии (1 в. н.э.) говорит, что законы
12 таблиц являются источником всего
публичное и частное права. Критерием
такого деления, по мнению Ульпиана,
являлся характер интересов, защищаемых
правом:
Публичное
право — которое относится к положению
римского государства; частное — которое
(относится) к пользе отдельных лиц».
Римское
частное право определяло положен
субъектов в имущ отношен и устанавливало
возможность субъектов совершать сделки
имущ. характера. Частное право регулировало
бр-семейные отношен. (порядок закл. и
расторж. брака, личные неимущ. и имуществ.
отношения между мужем и женой, родителями
и детьми, положение главы семьи. Частное
право включает в себя главным образом:
а) гражданское право, б) торговое право.
В
область гражданского права входят
нормы, регулирующие имущ. правоотнош.
автономных субъектов оборота, не
являющиеся торговыми, а также семейные
правоотнош. и некоторые личные права,
а
в область торгового права
— нормы, регулирующие специальные
взаимоотношения купцов и торговые
сделки. В государствах, где нет особого
торгового права, говорят обычно о
гражданском праве.
Рим
был государством рабовлад. Раб
был вещью, находившейся в собственности
господина, и никаких прав не имел.
Права предоставлялись лишь свободным
людям,
и одной из
основных задач римского частного права
являлось закрепление за рабовладельцами
неограниченной возможности эксплуатировать
рабов. Но
не все свободные люди
являлись
субъектами частного права. Первоначально
полноправными
людьми признавались
лишь римские гр.-не.
Не входившие в римскую общину
рассматривались как
бесправные.
2
Историю
частного права делят на три периода
Первый
период
называется
древнейшим
от реформ Сервия Туллия (VI в. до н.э.) до
первой Пунической войны (середина III в.
до н.э.). Древнейшее право этого периода
(квиритское, цивильное) было неразвито,
характеризовалось архаичностью,
замкнутостью и т.п.
Второй
период —
классический
сер. III в. до н.э. и закончился в конце III
в. н.э. (начало правления Диоклетиана).
Характеризовался господством преторского
права, расцветом римской юриспруденции.
Именно в конце этого периода римское
частное право достигло своего совершенства.
В
третьем периоде
—
постклассическом
(конец III в.—VI в. н.э.) — были исчерпаны
творческие потенции римского права.
Полная систематизация римского права
была проведена в Византии в VI в.
3
Источники Римского права древнейшего периода
.
Институции Юстиниана разделяли право
по признаку письменной и устной формы
источников. Самым древним неписаным
источником было
обычное право-совокупность
правовых обычаев. Обычаи, или правила
поведения, сложившиеся исторически в
силу постоянной повторяемости в течение
длительного времени. Однако их соблюдение
не связывалось с гос.-венным принуждением.
Лишь с появлением гос.-ва эти правила
поведения санкционируются гос.-вом, и
их исполнение стало поддерживаться
принудительной силой государственных
органов. Самым известным и самым древним
памятником обычного права Древнего
Рима являются
Законы двенадцати таблиц
(5 в. до н.э.).
Наряду
с обычным правом появились
законы
(«писаное право»), как вторая форма
источников права. Первыми законами были
законодат. акты, принимавшиеся в
республиканский период комициями
—
народными собраниями того или иного
вида (по куриям, центуриям, трибам
Наибольшее
значение для развития частного права
имели
эдикты магистратов.Эдикты
— обязательные правила, которые
разрабатывались и устанавливались
магистратами при вступлении в должность.
В этих правилах магистраты излагали
годовую программу своей судебной
деятельности. Эдикт
был действителен в течение года. По
истечении этого срока вступал в силу
эдикт вновь избранного магистрата.
Однако новый магистрат брал из программы
своего предшественника удачные
формулировки, приобретавшие из года в
год устойчивую форму. Так магистраты
создавали правовые нормы, которые
приобретали общеобязательное значение.
Со 2 века н.э. ранее изданный эдикт уже
не мог быть изменен или дополнен.
Источники
Р права классического периода
2.
По мере укрепления императорской власти
принимали силу закона
распоряжения императора,
или конституции.
В начале III в. римский юрист Ульпиан
подчеркивал: «То, что угодно принцепсу,
имеет силу закона. То, что император
постановил, несомненно, является
законом».
Императорские
конституции были
четырех видов:
1)
эдикты —
общие распоряжения императора, обращенные
ко всему населению Рима;
2)
мандаты
— инструкции, адресуемые должностным
лицам
3)
декреты
— решения по судебным делам, которые
рассматривались императором:
4)
рескрипты
— императорские распоряжения по
отдельным вопросам, с которыми к нему
обращались римские граждане и магистраты.
Самостоятельной
формой правообразования в классический
период являлась
деятельность юристов.
Юристы вырабатывали
формулы
для юридических действий, давали
консультации
частным лицам по юр. вопросам и по ведению
дел в судах. Осуществляя консультационную
деятельность, они
решали казусы и восполняли пробелы в
праве.
Юридические
решения конкретных вопросов приобретали
обязательное значение и стали
распространяться на аналогичные
ситуации.
Источники
Р права пост классического периода
1.
В период домината
распоряжения императора
стали играть роль важнейшего источника
права.
2.
Институции
были составлены в 533 г имели силу закона,
на них могли ссылаться судьи при вынесении
решений.
Дигесты
были составлены в 530 — 533 гг. Это были
выдержки из сочинений 40 юристов. Они
были разделены на пятьдесят книг, книги
состояли из титулов, титулы — из
фрагментов. Позднее ряд фрагментов был
разделен на параграфы. Дигесты регулировали
широкий круг общественных отношений.
Кодекс
— собрание императорских
Новеллы
(кодификации Юстиниана) были составлены
в 535 — 555 гг. и представляли распоряжения
Юстиниана.
4
Государственные
должности и замещения
Магистратурами
в Риме именовались государственные
должности. Как и в Древних Афинах, в
Риме сложились определенные принципы
замещения магистратур. Такими принципами
были выборность, срочность,
коллегиальность, безвозмездность и
ответственность.
Все
магистраты (кроме диктатора) избирались
центуриатными или трибутными собраниями
на один год. Это правило не распространялось
на диктаторов, срок полномочий которых
не мог превышать шести месяцев. Кроме
того, полномочия консула, командовавшего
армией, в случае незакончившейся военной
кампании могли быть продлены сенатом.
Как и в Афинах, все магистратуры были
коллегиальными — на одну должность
избиралось несколько человек (диктатор
назначался один). Но специфика
коллегиальности в Риме заключалась
в том, что каждый магистрат имел право
самостоятельно принимать решение. Это
решение могло быть отменено его
коллегой (право интерцессии). Вознаграждения
магистраты не получали, что, естественно,
закрывало путь к магистратурам (а затем
и в сенат) малоимущим и неимущим. В то
же время магистратуры, особенно в конце
республиканского периода, стали
источником значительных доходов.
Магистраты (за исключением диктатора,
цензора и плебейского трибуна) по
истечении срока их полномочий могли
быть привлечены к ответственности
народным собранием, избравшим их.
Необходимо
отметить и еще одно существенное отличие
римской магистратуры — иерархию
должностей (право вышестоящего магистрата
отменить решение нижестоящего).
Власть
магистратов подразделялась на высшую
(imperium) и общую (potestas). В imperium включались
высшая военная власть и право заключать
перемирие, право созывать сенат и
народные собрания и председательствовать
в них, право издавать приказы и принуждать
к их исполнению, право суда и назначения
наказания. Эта власть принадлежала
диктатору, консулам и преторам. Диктатор
имел «высочайший империум» (summum
imperium), включавший право приговаривать
к смертной казни, не подлежащее
обжалованию. Консулу принадлежал большой
империум (majus imperium) — право выносить
смертный приговор, который мог быть
обжалован в центуриатном собрании, если
он был вынесен в городе Риме, и не подлежал
обжалованию, если был вынесен за пределами
города. У претора был ограниченный
империум (imperium minus) — без права
приговаривать к смертной казни.
Власть
potestas принадлежала всем магистратам и
включала в себя право отдавать распоряжения
и налагать штрафы за их невыполнение.
Магистратуры
делились на ординарные (обычные) и
экстраординарные, (чрезвычайные). К
ординарным магистратурам относились
должности консулов, преторов, цензоров,
квесторов, эдилов и др.
Консулы
(в Риме избирались два консула) были
высшими магистратами и возглавляли
всю систему магистратур. Особенно
существенными были военные полномочия
консулов: набор в армию и командование
ею, назначение военачальников, право
заключать перемирие и распоряжаться
военной добычей. Преторы появились в
середине IV в. до н.э. в качестве помощников
консулов. В силу того, что последние,
командуя армиями, часто отсутствовали
в Риме, к преторам перешло управление
городом и, что особенно важно, руководство
судопроизводством, позволявшее в силу
имевшегося у них империума издавать
общеобязательные постановления и тем
самым создавать новые нормы права.
Вначале избирался один претор, затем
два, один из которых рассматривал дела
римских граждан (городской претор),
а другой — дела с участием иностранцев
(претор перегринов). Постепенно число
преторов увеличилось до восьми.
Два
цензора избирались раз в пять лет для
составления списков римских граждан,
распределения их по трибам и разрядам
и для составления списка сенаторов.
Кроме того, к их компетенции относилось
наблюдение за нравственностью и издание
соответствующих эдиктов. Квесторы,
бывшие сначала помощниками консулов
без специальной компетенции, со временем
стали ведать (под контролем сената)
финансовыми расходами и расследованием
некоторых уголовных дел. Число их,
соответственно, росло и к концу республики
достигло двадцати. Эдилы (их было два)
наблюдали за общественным порядком в
городе, торговлей на рынке, организовывали
празднества и зрелища.
Коллегии
«двадцати шести мужей» состояли
из двадцати шести человек, входивших в
пять коллегий, ведавших надзором за
тюрьмами, чеканкой монеты, очисткой
дорог и некоторыми судебными делами.
Особое
место среди магистров занимали плебейские
трибуны. Их право veto играло большую роль
в период завершения борьбы плебеев за
равноправие. Затем, по мере увеличения
роли сената, активность плебейских
трибунов пошла на убыль, а попытка Гая
Гракха во II в. до н.э. усилить ее окончилась
крахом.
5
|
Правонарушение, Терминология В общем Различие «В Тем самым этот класс Уголовная квалификация правонарушения В общем виде личность Преступление в римском |
|
личности Классификация преступлений в |
6
Основные
группы и виды преступлений. Классификация
преступлений в римской юридической
культуре предопределялась в основном
объектом преступного посягательства.
Поскольку в общем виде для того, чтобы
действие было признано как преступление
— crimen, необходимо было предполагать, что
совершается посягательство на правопорядок
«публичных дел», то критерием для
спецификации объекта — и соответственно
для отнесения действия к той или другой
группе (от чего зависело и предполагаемое
возможное наказание) — была важность
объекта посягательства в общей иерархии
«публичных дел». В зависимости от этой
важности можно выделить не менее 12 общих
групп преступных действий в римском
уголовном праве.
1) Преступления
против всего сообщества (versus rei publicae).
Субъектом этого класса преступлений
мог быть только римский гражданин,
причем в отдельных видах — с дополнительной
квалификацией. Важнейшими видами в этой
группе преступлений были:
2) Убийство
и приравненные к нему преступления.
3) Злоупотребление властью в отношении
граждан.
4) Подделка и вранье с
правовыми последствиями.
5) Половые
преступления
6) Вымогательство
7)
Преступления против собственности
Покушение на неприкосновенность личности
9) Повреждение имущества
10)
Предвыборная коррупция
11) Преступления
против хозяйственного порядка
В
раннем римском праве осуждение на
уголовное наказание от имени народа
имело абстрактно-всеобщий смысл, а
конкретная форма применения наказания
устанавливалась дополнительно, по
усмотрению высших магистратов. С
развитием специально уголовного
законодательства наказание стало
конкретным в зависимости от вида и даже
сопутствующих обстоятельств преступления,
от характера субъекта преступления,
стали применяться также комплексные
наказания.
«Наказание налагается
не иначе как по закону или по иному
правовому предписанию соответственно
правонарушению». Наказание должно быть
конкретно в юридическом отношении
связано с оценкой именно данного
преступления: «Сколько правонарушений,
столько и наказаний.По своей
социально-правовой цели наказание
должно иметь превентивно-профилактический
смысл: «Наказание должно исправлять
людей». Этому же должна служить и
неотвратимость наказания за преступление:
в интересах общества «не оставлять
преступника безнаказанным … с тем,
чтобы и другой не думал совершать его».
Причем неотвратимость римская юстиция
трактовала именно в этом ключе
целесообразности, а не правовой
справедливости, воздаваемой личности
в виде наказания. Социальная целесообразность
наказания может доминировать перед
чисто правовыми критериями: «Иногда
наказание усиливается в интересах
государства… ». Наказание может быть
наложено и исключительно по принципу
правовой целесообразности: «Хотя
наказание иногда накладывается без
вины, но никогда без причины».
7
Внесудебная
защита частных прав в римском праве.
В
еще большей степени, нежели при
посягательстве на публичный правопорядок,
в случаях нарушений частных прав дело
защиты от таких посягательств, в традиции
римской юстиции, находилось в воле и в
силах индивидуального гражданина и
производилось только в порядке частного
обвинения, т.е. возбуждаемого,
формулируемого, поддерживаемого и
доказываемого иска не иначе, как самим
потерпевшим. Особое значение, которое
римская юридическая традиция придавала
индивидуальному праву требовать охраны
своих прав и интересов в личной и
имущественной сферах, выразилось в том,
что с самого начала своего формирования
римское право не разделяло материальное
содержание правовой нормы от способа
ее правовой защиты. Более того, право
на ту или другую вещь, на реализацию
того или другого действия изначально
подразумевало, что законом формулированы
совершенно конкретные юридические
гарантии и требования по поводу защиты
этой вещи или этих действий.
Должное
правовое поведение индивида, как уже
отмечалось, это было поведение в пределах
своих прав. Выход за эти пределы создавал
либо вполне безразличную для права
ситуацию (когда не совершалось
посягательства на интересы третьих
лиц), либо ситуацию, сопряженную с
посягательством на общественные или
частные интересы. Общественный интерес
гарантировался уголовно-правовой
защитой, нарушение прав частных лиц
требовало от них самостоятельных частных
действий. Эти действия могли быть
юридическими, или правовыми, и
внеправовыми.
Защиту нарушенных прав
допускалось осуществлять в порядке
самоуправства. Но для того, чтобы
самоуправство было санкционировано,
т.е. признано правом допустимым, чтобы
оно было сочтено дозволенной самозащитой,
оно должно было отвечать некоторым
дополнительным требованиям.
Прежде
всего в порядке самозащиты можно было
отражать только насильственное нарушение
своих прав. Во-вторых, самозащита должна
была направляться на защиту реальных,
а не мнимых прав, признанных и охраняемых
в юридическом порядке. В-третьих,
самозащита должна была осуществляться
только непосредственно потерпевшим
субъектом (а не по его поручению, от его
имени, наемником и т.д.). Презюмировалось,
что для признания их самозащитой действия
не могли быть превентивными, а только
ответными, притом непосредственно в
момент нарушения прав. В этих случаях
ответное применение силы считалось
дозволенным и их последствия — правовыми:
Vim vi repellere licet.
Восстановление нарушенных
не в порядке насилия прав запрещалось.
Не допускалось и самоуправное
восстановление своих прав post factum. Можно
было и признавалось допустимым применять
силу для обеспечения последующей
возможности восстановить свои права в
законном судебном порядке (например,
допускалось насильственное задержание
должника, пытающегося скрыться). Если
заинтересованное лицо самовольно и
самоуправно пыталось отстоять свои
права (вернуть долг, заставить исполнить
обязательство и т.п.), то в любом случае
оно лишалось этим самым последующих
возможностей предъявить судебные
требования по поводу своих прав, в ряде
случаев лишалось прав на спорную вещь,
а также могло в свою очередь понести
штрафные санкции от другой стороны.
Правовые,
или юридические, действия по охране и
восстановлению своих частных прав
предполагали обращение к уполномоченной
на рассмотрение таких споров инстанции,
общественному или государственному
суду (judicium). Заинтересованные лица
выступали в особых ролях истца и
ответчика, их действия в общей форме
обозначались как право требовать (agere)
и возражать (negare). Предполагались общие
формы регламентации этих действий: так,
истец должен был представить вполне
конкретное требование не только со
стороны права, но и в отношении фактических
обстоятельств («Ищущий должен быть
уверен в деле, ибо это в его власти —
когда начинать спор… »), тогда как
ответчику могло быть извинительно
незнание фактических обстоятельств
требования, и это незнание не служило
поводом для проигрыша дела; бремя
доказывания обоснованности требования
лежало на истце — «отрицание не нужно
доказывать».
8
Соседние файлы в предмете [НЕСОРТИРОВАННОЕ]
- #
- #
- #
- #
- #
- #
- #
- #
- #
- #
- #
По мнению А. В. Колобова, во второй половине II – первой половине III в. наблюдается рост аппарата провинциального управления, в первую очередь за счет военных, которые наряду с рабами и вольноотпущенниками наместника оказались своеобразными предшественниками профессиональной бюрократии (Легионеры-бенефициарии в управлении провинциями Римской империии // Вестник Пермского университета. 2001, Вып. 1. С. 50).
Ф. Кольба считал, что в созданной после преодоления кризиса III века системе управления государством важнейшими элементами являлись бюрократия и армия, поэтому именно данные институты и были «собственно победителями» («die eigentlichen Gewinner») в борьбе, которая происходила в империи в годы кризиса (Kolb F. Wirtschaftliche und soziale Konflikte im Romischen Reich des 3. Jahrhunderts n. Chr. // Beihefte der Bonner Jahrbucher. — 1977. — Bd. 39. — S. 277).
И. П. Сергеев отмечал, что «бюрократический аппарат римского государства в эпоху Домината численно намного увеличился. Императорские чиновники занимали доминирующее положение во всех сферах жизни империи. Результатом преодоления кризиса III века, таким образом, можно считать, в частности, возрастание значения бюрократии как опоры центральной императорской власти. Но оно было достигнуто не вследствие целенаправленной борьбы чиновников» (Сергеев И. П. Римская империя в III в. н.э. Харьков, 1999. С. 174).
Увеличивающийся аппарат управления империей нуждался в документах, которые бы регламентировали его деятельность. С эпохи Антонина Пия римскими юристами были созданы специальные трактаты, в которых были прописаны обязанности имперских и провинциальных магистратов и чиновников.
Предтечей подобных административных трактатов выступало литературное творчество классических юристов и практическая деятельность римских магистратов.
Наибольшее количество подобных «должностных инструкций» разрабатывалось при правлении Северов, что А. Л. Смышляев объясняет тем, что в конце II — начале III вв. в Риме появляется новое поколение юристов, которые стремились сделать свою карьеру на государственной службе в имперском аппарате управления. Юристы этого времени часто занимали должности советников различных чиновников, а некоторые дослуживались до должностей высших префектов (Смышляев А. Л. Септимий Север и римская юриспруденция // Правоведение. 1975. № 3. С. 62-64).
Юристы и чиновники в основном были выходцами из всаднического сословия, из которого зачастую и комплектовался бюрократический аппарат империи. Государство предоставляло чиновникам большую свободу действий и для регуляции этих действий и нужны были «должностные инструкции» (Dell Oro A. I libri de officio nella giurisprudenzaromana. — Milano, 1960. P. 84).
А. Л. Смышляевым указывается на тот факт, что как правило, подобные инструкции были небольшими по объему и предназначались сугубо для практического руководства. В целом все административные трактаты представляли собой единый комплекс нормативно-правовых актов, который отличали особый стиль, объем, круг лиц, на которых он распространялся, и особенность регулируемых отношений (Смышляев А. Л. Трактаты римских юристов об обязанностях наместника провинции // Древнее право. IVS ANTIQVVM. 1997. № 1 (2). С. 66).
Трактаты-сборники инструкций III в. были в некоторой степени избавлены от казуистичности, в них, авторы, как правило, рассматривали только характерные ситуации и случаи, наиболее часто возникавшие на практике. Составители этих инструкций были хорошо знакомы со всеми тонкостями государственно-правовой жизни и принимали активное участие в составлении императорских указов и постановлений, а, следовательно, обладали достаточным опытом практической деятельности и необходимым авторитетом для написания инструкций для римских чиновников различного ранга.
Подобные трактаты в основном писались на основе императорских установлений, представляя собой интерпретацию императорских указов, изложенных языком, понятным, как самим чиновникам, так и простым жителям империи, что должно было внести максимальную ясность и прозрачность в вопросы управления и значительно упростить его.
В первую очередь, известны два подобных трактата — члена императорского совета при Антонине Пие и при Марке Аврелии — Ульпия Марцелла — «Об обязанностях консула», в котором автор раскрывал юрисдикцию консулов и юриста и советника Александра Севера — Венулея Сатурнина — «Об обязанностях проконсула» (Venuleius. № 42-51 // Palingenesia iuris civilis / Ed. J. Lenel. Lipsiae, 1888-1889. V. 1-2; Crook J. Cjnsilium principis. Imperial counsels and counselors from Augustus to Diocletian. Cambridge, 1955. P. 71.)
Значительна деятельность Папиниана на поприще составления подобных трактатов-инструкций, из которых сохранился лишь один фрагмент, включенный в Дигесты, где автор излагает обязанности городских магистратов по поддержанию чистоты и порядка на улицах и рынках римских городов (D. 50. 6. 7.). Моммзен указывал на единственность подобного сочинения, посвященного обязанностям городских магистратов империи, остальные же трактаты, по его мнению, касались обязанностей представителей высшей администрации (Mommsen Th. Das romische Staatsrecht. Leipzig, 1887. Bd. 2. S. 603).
А. Л. Смышляев делит все сочинения по административному праву на две группы: к первой относятся трактаты, в которых излагаются инструкции о служебных обязанностях высших чиновников центрального аппарата управления, проходивших службу непосредственно в Риме. Вторую группу составляют трактаты с инструкциями должностным лицам провинциальной римской администрации (Смышляев А. Л. Трактаты римских юристов об обязанностях наместника провинции. С. 65.).
Сочинения первой группы можно разделить на трактаты-инструкции, посвященные служебным обязанностям римских магистратов, должности которых существовали еще в республиканский период и на трактаты, посвященные чиновникам имперской администрации — высшим префектам, должности которых были созданы еще в период раннего принципата.
К первой группе относятся трактаты-инструкции Юлия Павла и Ульпиана «Об обязанностях претора по опеке»; сочинения Ульпиана De officio consulis (Об обязанностях консула), De officio consularium (Об обязанностях консуляров) и De officio quaestorius (Об обязанностях квестора). А. Л. Смышляев отмечает, имеется точка зрения, что Юлию Павлу принадлежат три трактата «Об обязанностях претора по опеке»: De officio praetoris tutelaris (Об обязанностях претора по опеке), De excusationibus tutelaris (Об освобождении от опекунства) и De iurisdictione tutelaris (О юрисдикции претора по опеке). В тоже время, другая точка зрения исследователей — дошедшее до нас – это три фрагмента одного и того же сочинения. Аналогично рассматривается и трактат Ульпиана, от которого также дошли фрагменты De excusationibus (Об освобождении от опеки) (Смышляев А. Л. Трактаты римских юристов об обязанностях наместника провинции. С. 65).
Ко второй группе трактатов относятся сочинения Ульпиана и Павла De officio praefecti urbi (Об обязанностях префекта города), De officio praefecti vigilum (Об обязанностях префекта вигилов), трактат Аврелия Аркадия Хиризия De officio praefe praetorio (Об обязанностях префекта претория), написанный на рубеже III-IV вв. К этой же группе относят трактаты об обязанностях наместника провинции — сочинения Павла и Ульпиана De officio proconsulis (Об обязанностях проконсула) и трактат Эмилия Марка De officio praesidis (Об обязанностях презида).
Обязанностям чиновников провинциальной администрации посвящены работы Павла De officio assessorum (Об обязанностях асессоров) и Ульпиана — De officio curatoris rei publicae (Об обязанностях куратора города).
Таким образом, с зарождением и развитием регламентации деятельности чиновников в Римской империи можно говорить в полной мере о возникновении бюрократии в классическом ее понимании.
Источник:
Дрязгунов К. В.
Специально для проекта «Римская Слава».
Использование данного произведения возможно только с письменного разрешения автора.
ГЛОССАРИЙ
Модуль 1
Обычай – это правило поведения, возникшее в практике людей и вследствие многократности повторения вошедшее в привычку и сознание людей
Закон народного собрания – это нормативный акт, принимаемый народным собранием по соответствующей процедуре, соответствующего содержания, который распространял свое действие на все население Рима
Прескрипция — вводная часть закона, где указывалось наименование, имя автора закона и дата принятия
Рогация – это основная часть закона, текст закона, который мог подразделяться на главы и т.д
Санкция – часть закона, в которой указывались неблагоприятные последствия, установленные за неисполнение закона
Сенатусконсульт – это постановление Сената, становится самостоятельным источником права в период принципата
Конституции императоров – это нормативные акты, принятые императором.
Эдикт императора — общие распоряжения императора, касающиеся как сферы частного, так и сферы публичного права и адресованные всем римским гражданам и магистратам
Декрет — судебные решения императора по конкретным делам, имевшие прецедентный характер
Мандат — инструкции должностным лицам по различным вопросам правоприменения
Рескрипт — ответы императора на запросы частных лиц, должностных лиц (эпистола); или городской общины либо корпорации (прагматическая санкция)
Эдикт претора – это акт претора, принимаемый им при вступлении в должность, в котором претор указывал основные направления и принципы своей деятельности
Модуль 2
Агнатство — родство не по крови, а в силу принадлежности к одному роду, подвластному одному домовладыке.
Брак cum mani — брак с властью мужа.
Брак sine mani — брак без власти мужа.
Когнатство — родство по крови, таковыми считались те, кто имел общего предка.
Когнаты — в Древнем Риме родственники по женской линии.
Конкубинат — в римском праве регулировавшееся законом фактическое сожительство мужчины и женщины (в отличии от полноценного брака) с намерением установить брачные отношения. К. как юрид. институт связан с изданным в 18 г. до н.э. законом, установившим строгое наказание за прелюбодеяние. От наказания освобождались только мужчины, сожительствовавшие с намерением установить брачные отношения, но не имевшие возможности вступить в брак из-за законодательных запретов (напр., закон запрещал брак лиц сенаторского сословия с вольноотпущенницей). Дети, рожденные в К., имели ограниченное право наследования после родителей, устанавливался порядок их узаконения (другие категории внебрачных детей полностью лишались имущ. прав).
Коэмпция — процедура покупки жены мужем в присутствии 5 свидетелей.
Модуль 3
Литисконтестация — акт засвидетельствования спора. Юридическое значение данного акта – погашение иска, т.е. после данного момента истец уже не мог вторично заявить то же самое притязание против того же ответчика.
Формула — письменная инструкция судье, в которой излагалась правовая сторона спора и определялось, какое решение должен вынести судья, если докажет свою правоту истец или ответчик
Номинация – часть формулы, которая содержала объявление о назначении судьи
Эксцепция – часть формулы, которая отражала возражения ответчика (она могла быть погашающей – если подтверждение возражений ответчика может опровергнуть, погасить иск, и отсрочивающей – если подтверждение возражений ответчика может отсрочить разбирательство дела)
Интенция — часть формулы, которая содержала изложение требований истца с указанием предмета иска и правовых оснований претензии
Кондемнация — заключительная часть формулы, которая содержала указания претора судье удовлетворить или отклонить иск после выяснения обстоятельств дела
…
Покровский И.А. История римского права
« Предыдущая |
Оглавление
| Следующая »
3. Наконец, capitis deminutio minima происходит тогда, когда меняется семейное положение лица, а это возможно в следующих видах: а) persona sui juris превращается в persona alieni juris: лицо семейно самостоятельное усыновляется кем-либо (arrogatio); женщина, не подчиненная ничьей власти, выходит замуж (conventio in manum); b) persona alieni juris переходит из-под власти одного paterfamilias под власть другого: сын отдается кому-нибудь в усыновление (adoptio) и т.д.; c) наконец, сюда же относится классическими юристами и тот случай, когда persona alieni juris посредством искусственного акта mancipatio делается persona sui juris — например, сын освобождается своим отцом из-под его власти (emancipatio). По существу, в этом последнем случае происходит не умаление status, а напротив — его усиление: сын делается полноправным субъектом; если же классические юристы и в этом случае усматривали capitis deminutio, то лишь по традиции — потому, что для достижения такого результата сын должен был подвергнуться троекратной (для формы) продаже in mancipium, то есть хоть на мгновение должен был стать in servilem condicionem[586] (Gai. 1. 162). То же соображение имеет значение и для случая b. Результатом capitis deminutio minima является полный разрыв прежних семейных (агнатических) связей со всеми вытекающими из них правами (наследования и т.д.). Если лицо, доныне семейно самостоятельное, превратилось в persona alieni juris, то все его имущество переходит к его новому домовладыке, но долги и здесь jure civili погашаются; претор, однако, дает кредиторам restitutio in integrum, то есть предоставляет им иски против самого capite minutus с фикцией «ac si capite deminutus non esset»[587]; вследствие этих исков новый домовладыка должен будет либо уплатить, либо выдать имущество capite minutus для удовлетворения (Gai. 3. 84, fr. 2. 1. D. 4. 5).
Помимо трех основных status, полнота гражданской правоспособности предполагает еще состояние гражданской чести — status inlaesae dignitatis (fr. 5. 1. D. 50. 13). Лица, в силу тех или других причин опороченные, подвергаются гражданскому бесчестью (existimatio minuitur) и ограничиваются в некоторых правах. В истории римского права гражданское бесчестье встречается в нескольких видах.
Древнейший вид — intestabilitas. Законы XII таблиц постановляли: «Qui se sierit testarier libripensve fuerit, ni testimonium fatiatur, improbus intestabilisque esto»: кто будет свидетелем (или libripens’ом) при заключении сделки и потом откажет в своем свидетельстве (в случае спора), да будет improbus intestabilisque. Последнее обозначало, что такой человек впредь не только не может быть свидетелем у других, но и сам не может никого приглашать к себе в свидетели. А так как почти все сделки древнего права совершаются при участии свидетелей, то указанное ограничение по существу создавало полную юридическую недееспособность. С постепенным исчезновением старых формальных сделок этот вид гражданского бесчестья утратил свое значение.
Римские магистраты в пределах своей компетенции также при разных обстоятельствах обращали внимание на гражданскую беспорочность лица, не допуская к тем или другим функциям людей с сомнительной в том или ином отношении репутацией. Так создался институт ignominia или infamia. Цензоры, контролеры нравов по преимуществу (regimen morum), по своему усмотрению могли то или другое лицо вычеркнуть из списка сенаторов, из всаднических центурий и т.д. Консулы, руководя выборами в магистраты, могли отказать лицу, по их мнению, себя опорочившему, в выставлении его кандидатуры. Преторы также могли не допускать к выступлению перед ними на суде.
В то время как контроль цензоров и консулов с падением республики исчез, преторская infamia сделалась прочным институтом гражданского права. Она наступает в одних случаях непосредственно в силу тех или других обстоятельств (бесславное удаление в отставку из легионов, заключение двойного обручения и т.д. — так называемая infamia immediata), а в других случаях является результатом обвинения лица в известных процессах (в judicia publica, по actio furti, vi bonorum raptorum, injuriarum, doli, pro socio, tutelae, mandati, depositi[588]; все эти иски называются поэтому исками инфамирующими — actiones famosae, а самая infamia здесь есть так называемая infamia mediata). Лицо, подвергнувшееся infamia, лишается права быть избранным в общественные должности (например, в декурионы), быть опекуном, выступать на суде в качестве представителя за других (procurator) и т.д.
Наконец, вне пределов infamia, регулированной преторским эдиктом, некоторые профессии (ремесло актера, проститутки и некоторые другие) накладывали на лиц, к ним принадлежавших, также пятно известного общественного презрения — так называемого turpitudo, что также отзывалось на их юридическом положении (см., например, § 81).
§ 51. Status controversia
То или другое состояния лица, status, может стать предметом спора. Поскольку этот спор имеет значение для публичных прав, он будет разрешаться соответствующей властью в порядке административного производства: если, например, кто-либо пожелает выставить свою кандидатуру в магистраты и будет сделано заявление о том, что кандидат — libertinus, то разобраться в этом — дело магистрата, руководящего выборами. Поскольку же спор о status имеет значение для тех или других гражданских правоотношений, он подлежит компетенции гражданских судов.
1. Спор о свободе, status libertatis, может возникнуть двояким образом: а) Кто-либо заявляет претензию, что человек, который живет в настоящий момент как свободный, в действительности есть его раб. Тогда процесс осуществлялся в древнейшее время в форме vindicatio in servitutem: истец, накладывая на предполагаемого раба vindicta перед магистратом, произносит формулу обыкновенной vindicatio — «hunc ego hominem ex Quirtium meum esse aio». Если виндицируемый желает оспаривать, то он должен заручиться каким-либо заступником, который называется assertor in libertatem и который займет затем роль ответчика, заявив contravindicatio: «aio hunc hominem liberum esse». Сам же виновник спора стороною в процессе явиться не может, подобно тому, как не может быть ею должник, подвергающийся manus injectio. b) Второй случай — обратный: лицо, являющееся чьим-либо рабом, узнает, что оно в действительности свободно; здесь также должен выступить assertor, который начнет против господина иск в форме vindicatio in libertatem: наложив vindicta, заявив «aio hunc hominem liberum esse». Дальнейший процесс в обоих случаях будет идти в форме legis actio per sacramentum, причем ввиду особой важности предмета спора и необходимости лучших гарантий для лиц, свобода которых оспаривается, для этих исков были установлены некоторые особые положения. Прежде всего споры эти подлежат компетенции особой постоянной коллегии — decemviri stlitibus judicandis; кроме того, сумма sacramentum во всех случаях — низшая, 50 ассов (Gai. 4. 14); на время процесса человек, составляющий предмет спора, должен рассматриваться как свободный («vindicias dato secundum libertatem»); наконец, в отличие от обыкновенных исков процесс о свободе может быть возобновляем несколько раз («quotienscum-que vellet quis»[589]). С переходом к формулярному процессу словесная vindicatio in servitutem или in libertatem была заменена производством per formulam, хотя строение этой формулы неясно. Но необходимость ассертора продолжает сохраняться не только в формулярном процессе, но и позже — в эпоху производства экстраординарного; только Юстиниан отменил этот остаток глубокой старины (c. un. 7. 17).
2. Спор о status civitatis, как самостоятельный спор, подлежал решению магистратов в порядке административной causae cognitio[590]; в гражданском же суде он мог возникнуть лишь incidenter[591], при решении вопроса о бытии или небытии того или другого цивильного отношения.
3. Спор о status familiae в подлинном смысле мыслим лишь в том случае, когда кто-либо претендует на качество paterfamilias, между тем как другое лицо заявляет о своей patria potestas на него.
Споры этого рода, разумеется, были редки, но в древнейшее время, вероятно, и здесь необходим был assertor. В тех же случаях, когда два лица претендуют на patria potestas по отношению к одному и тому же человеку, мы будем иметь не спор о status, а спор о праве patria potestas. Такой спор в древности также шел в форме vindicatio (filii). Преторский эдикт, однако, установил средство более удобное — interdictum de liberis exhibendis и interdictum de liberis ducendis (tit. D. 43. 30).
II. Лица юридические
§ 52. Возникновение и развитие юридических лиц
Создание идеи юридического лица как самостоятельного субъекта гражданского права, самостоятельного центра хозяйственной жизни составляет одну из крупнейших заслуг римского права; только через него эта юридическая форма вошла в оборот нового европейского права. Но в самом Риме эта форма союзной организации вырабатывалась медленно и на всем протяжении римской истории.
Несомненно, уже древнеримскому, как и всякому древнему быту вообще, свойственны известные союзные образования, имеющие внешнее сходство с юридическими лицами — общее имущество, внутреннюю организацию и т.д.; но эти внешние признаки отнюдь не свидетельствуют о том, что эти союзные образования рассматриваются уже под углом зрения гражданских юридических лиц. Идея юридического лица вообще для примитивного юридического мышления недоступна.
Старое римское jus Quiritium предполагало в качестве субъектов, носителей квиритских прав только отдельных лиц, отдельных quirites. Все отношения, не приуроченные к отдельным лицам, регулировались иными нормами и охранялись иными средствами, чем те, которые применялись между одиночными cives.
Так, прежде всего огромное значение в хозяйственной жизни уже в старом Риме имело имущество государственное: мы знаем, например, какую большую роль играли государственные земли — ager publicus. Но все эти государственные земли, государственные рабы (sеrvi publici) и т.д., словом, все эти res publicae[593], еще по воззрениям классических юристов, суть res extra commercium, то есть находятся вне обычных гражданских отношений. Они суть вещи populi Romani[594], но не в том смысле, чтобы populus Romanus представлялся их обыкновенным собственником, как наша казна; отношение populus к ним не есть обычное dominium ex jure Quiritium; это отношение особого рода: res publicae принадлежат всем вообще, но никому в частности. Нет субъективных прав на них, а есть только объективное управление ими в интересах народа. Это управление находится в руках представителей власти — сначала царя, затем республиканских магистратов (консулов, цензоров, квесторов и т.д.), — и совершается оно не по началам квиритского права, а по началам права публичного. Вследствие этого, если задачи управления приводят к сдаче тех или других вещей в пользование частным лицам (например, к отдаче участков из ager publicus в аренду за известный оброк — vectigal), то сделки магистрата с этими последними в принципе отнюдь не являются договорами обычного гражданского права и потому свободны от форм, необходимых для этих договоров. Так же точно, если по поводу этих договоров (leges contractus, leges locationis и т. д) впоследствии возникают какие-нибудь недоразумения и споры между магистратом и контрагентом, то все эти споры подлежат не обычному гражданскому суду (legis actio), а административному разбирательству магистрата. Не идея регулирования и охраны чьих-либо субъективных прав, а идея управления имуществом, никому, в частности, не принадлежащим, определяет собою всю данную обширную область отношений. И государственная казна — aerarium — является на этой стадии не субъектом прав, не юридическим лицом, а только складочным местом для государственных ценностей.
В аналогичном положении находятся имущества рода (gens) и древних государственных подразделений — курий, триб и т.д. Земли рода, поскольку они не состоят в частном обладании отдельных домовладык, находятся в общем пользовании gentiles[595], регулируемом родовым управлением. Имущество курий и триб есть лишь специальное имущество государства в описанном выше смысле.
Изъяты из обычного квиритского оборота и вещи, предназначенные для служения религиозным потребностям — res sacrae (храмы, жертвенные сосуды и т.д.), res religiosae (места погребения) и res sanctae (вещи, поставленные под особую защиту богов, — городские стены и т.п.). Они также res commercium, ибо они — res divini juris[596]. На них также не может быть чьих-либо субъективных прав; их неприкосновенность охраняется в публичном порядке магистратами и в сакральном порядке приставленными к ним коллегиями жрецов. Но эти коллегии жрецов отнюдь не являются субъектом прав на сакральное имущество: они только органы наблюдения и управления.
Уже в самое древнее время мы встречаем в Риме разнообразные частные корпорации. Таковы — союзы с религиозными целями (sodalita-tes, collegia sodalicia) и союзы профессиональные различных ремесленников (pistorum, fabrorum[597] и т.д.). О таких частных корпорациях упоминается уже в законах XII таблиц: по свидетельству Гая, они предоставляли членам collegia sodalicia (sodales) создавать для себя правила и уставы, лишь бы эти уставы не противоречили закону. В период республики таких частных корпораций развивается множество: появляются корпорации apparitorum (низших служителей при магистратах), корпорации взаимопомощи (похоронные — collegia funeraticia) и т.д. Все эти корпорации имеют, конечно, известную организацию и известное общее имущество — общую кассу (arca communis), но это имущество юридически рассматривается или как имущество всех отдельных членов (по правилам товарищества, societas) в известных долях, или как имущество одного из них — того, кто является казначеем. Вовне корпорация как единство, как особое юридическое лицо не выступает: третьи лица имеют дело только с отдельными членами.
Таким образом, те потребности, которые в развитом праве удовлетворяются при помощи фигуры юридических лиц, в древнейшее время, в неразвитом гражданском обороте, удовлетворяются иными средствами. Но мало-помалу эти средства оказываются недостаточными: с развитием экономической жизни чувствуется необходимость создать во всех описанных случаях некоторый единый экономический центр, обособленный от тех или других отдельных физических лиц и наделенный способностью к самостоятельной юридической деятельности.
Влияние этой необходимости сказывается уже в период республики на положении имуществ государственных. Populus Romanus, правда, еще смутно начинает рассматриваться уже не как неопределенная совокупность всех, а как известное единство; магистрат действует от имени этого единства — народа как его орган, его представитель: все сделки, заключенные им с частными лицами, управомочивают и обязывают не его лично, а весь народ как таковой. По мере того как римскому государству приходилось фактически все чаще и чаще спускаться в сферу обычного имущественного оборота, становиться в договорах и спорах на одну доску с privatae personae[598], его положение все более и более должно было уравниваться с положением этих последних. Публично-правовой характер отношений государства к частным лицам постепенно сглаживался, как в сделках, так и в процессе. Подобно правам частных лиц, начинает зарождаться представление о субъективных правах народа как единства на принадлежащее ему имущество. Конечно, все это еще только в зародыше, и отношения государства к частным лицам даже в конце республики проникнуты еще особым характером, — но известное движение в сторону представления о казне как об особом юридическом лице все же заметно.
Аналогичное движение наблюдается и в жизни частных корпораций. Имущество корпорации рассматривается принципиально как общее имущество всех членов по началам товарищества; но уже для того, чтобы придать корпорации устойчивость, допускается установление в уставе принципа нераздельности этого общего имущества: отдельные члены не могут потребовать выдела своей части, уход одних членов и вступление других на общем имуществе не отзывается. Благодаря этому практически создается известная обособленность имущества от его юридических субъектов, фиксирование его вокруг известного, еще не выраженного центра.
Все эти смутные поиски фигуры юридического лица нашли себе, наконец, и первое разрешение. Во второй половине республики, как известно, в составе римского государства оказалось немало новых единиц, за которыми было признано право на внутреннее самоуправление. Это — городские общины, муниципии, которые ранее составляли самостоятельные государства (civitates liberae), но которые были затем наделены правами гражданства и инкорпорированы. При этой инкорпорации вместе с самоуправлением за ними была признана и хозяйственная самостоятельность. Часто это были цветущие торговые города, обладавшие своим большим имуществом и своим сложным хозяйством (например, греческие колонии Южной Италии — Тарент и т.д.). Быть может, кое-где (например, в греческом праве) эти города уже рассматривались в имущественном обороте как особые юридические лица.
Во всяком случае, инкорпорация с предоставлением хозяйственной самостоятельности поставила перед римским правом вопрос о том, как организовать участие этих общин в гражданском обороте, какому суду их подчинить и т.д. Вопрос этот был решен в смысле подчинения их обыкновенному гражданскому праву и обыкновенному гражданскому суду: претор в своем эдикте признал за муниципиями право искать и отвечать на суде через своих представителей — муниципальных магистратов или особых actores, назначаемых ad hoc декретом муниципального сената. Этим была признана в принципе гражданская и процессуальная правоспособность муниципий как особых субъектов прав, как некоторого самостоятельного юридического единства, способного наравне с singulae или privatae personae обладать правами и защищать их в обычных формах суда. Решительный шаг был сделан, юридическое лицо было создано, хотя оно далеко еще не обладает на первых порах всеми атрибутами этого последнего.
В сношениях с частными лицами — при заключении сделок и т.д. — муниципии действуют также через своих представителей — магистратов, или actores, но значение действий этих представителей для общины долго остается еще невыясненным. Долго еще сказывается старое воззрение, что обязательство представителя (например, совершенный им в интересах общины заем) создает для контрагента только личный иск против него, а не против общины. До самого конца римское право остается на той точке зрения, что за деликты своих представителей община не отвечает: «quid enim municipes dolo facere possunt?»[599] — восклицал Ульпиан (fr. 15. 1. D. 4. 3). Еще среди классических юристов дебатировался вопрос, могут ли муниципии быть субъектом владения — possessio (fr. 1. 22 и fr. 2. D. 41. 2). Несмотря на принципиальное уравнение муниципий с privatae personae, юридические отношения их в значительной степени модифицируются некоторыми публично-правовыми элементами. Но во всяком случае муниципия как юридическое лицо уже не возбуждает сомнений: «civitates enim privatorum loco habentur»[600], — говорит Гай (fr. 16. D. 50. 16).
Выработанный в применении к муниципиям принцип юридического лица переносится затем на различные частные корпорации, collegia: последние начинают наделяться гражданской правоспособностью «по образцу муниципий» — «ad exemplum rei publicae» (fr. 1. 1. D. 3. 4). Первым шагом и здесь было признание в преторском эдикте за ними права искать и отвечать на суде через своих представителей. За этим первым шагом последовали дальнейшие, хотя правоспособность корпораций в некоторых отдельных отношениях все же осталась более узкой, чем правоспособность муниципий. Так, например, в то время, как муниципии уже издавна могли получать по завещательным отказам (легатам), коллегиям это право было даровано лишь сенатским постановлением времени императора Марка Аврелия (fr. 20. D. 34. 5), в то время как муниципии уже в классическом праве могли быть назначаемы наследниками, коллегии даже в юстиниановском праве нуждаются для получения этого права в специальной привилегии (с. 8 С. 6. 24: «collegium, si nullo speciali privilegio subnixum sit, hereditatem capere non posse»[601]). Но все это были лишь отдельные ограничения; в принципе же корпорация трактуется как особое юридическое лицо, могущее иметь права и вступать в юридические отношения. В противоположность прежнему воззрению, классические юристы определенно проводят мысль о полной обособленности corpus или universitas от отдельных лиц, его составляющих: «In decurionibus vel aliis universitatibus nihil refert, utrum omnes idem maneant, an pars maneat, vel omnes immutati sint»[602] (fr. 7. 2. D. 3. 4); «Siquid universitati debetur, singulis non debetur, nec quod debet universitas, singuli debent»[603] (fr. 7. 1. D. 3. 4); раб, принадлежащий корпорации, есть не «servus plurium, set corporis» (fr. 16. D. 50. 16).
Примечания:
[586] In servilem condicionem –
«в положение раба». (Пер. ред.)
[587] Ac si capite deminutus
non esset – «как если бы он
не был подвергнут capitis deminutio». (Пер. ред.)
[588] По actio furti, vi bonorum raptorum,
injuriarum, doli, pro socio, tutelae, mandati, depositi – по искам в
отношении кражи, грабежа, нанесения личной обиды, злоумышленного обмана при
сделках, нарушения договоров товарищества, поручения, хранения, недобросовестного
поведения в качестве опекуна. (Прим. ред.)
[589] Quotienscumque vellet quis –
«сколько раз кто ни захочет». (Пер. ред.)
[590] Causae cognitio – «выяснение
дела». (Пер. ред.)
[591] Incidenter – «по ходу дела».
(Пер. ред.)
[593] Res publicae – здесь: государственные
имущества. (Прим. ред.)
[594] Populi Romani – «римского народа».
(Пер. ред.)
[595] Gentiles – членов рода. (Прим.
ред)
[596] Res divini juris – «вещи божественного
права». (Пер. ред.)
[597] Pistorum, fabrorum – хлебопеков,
мастеров по дереву и металлу. (Прим. ред.)
[598] Privatae personae – «частными
лицами». (Пер. ред.)
[599] Quid enim municipes dolo facere possunt? –
«ведь что могут совершить муниципии со злым умыслом?» (Пер. ред.)
[600] Civitates enim privatorum loco habentur –
«ведь общины находятся в положении частных лиц». (Пер. ред.)
[601] Collegium, si nullo speciali privilegio
subnixum sit, hereditatem capere non posse – «коллегия, не получив специальной
привилегии, не может принимать наследство». (Пер. ред.)
[602] In decurionibus vel aliis universitatibus
nihil refert, utrum omnes idem maneant, an pars maneat, vel omnes immutati
sint – «в отношении декурионов или других совокупных объединений не касается,
остались ли все, или остается часть, или весь состав сменился [то есть объединение
остается тем же самым]». (Пер. ред.)
[603] Siquid universitati debetur, singulis
non debetur, nec quod debet universitas, singuli debent – «если что причитается
корпорации, отдельным [ее членам] это не причитается, и что должна корпорация,
не должны ее отдельные члены». (Пер. ред.)
« Предыдущая |
Оглавление
| Следующая »