Лариса штейнман гений инструкция по применению читать онлайн бесплатно

Когда мы расставались, Абдулов с сарказмом спросил: «Ну что, будешь теперь всем про меня рассказывать? Это же смешно! Ты хоть понимаешь, что всего лишь пиявка на теле акулы?» Я оскорбилась: «Саша, моя любовь к тебе должна стать всенародной!» Он долго смеялся… С тех пор как мы не живем вместе, прошло три года. За это время страсти улеглись, и я могу говорить обо всем спокойно. Почему я решилась рассказать? Не знаю… Но мучиться воспоминаниями, грызть по ночам подушку — еще хуже, чем молчать. Я хочу распрощаться со своим прошлым, чтобы начать новую жизнь… Пусть моя история будет уроком для тех девочек, которые мечтают о романе со своим кумиром.

Вы не представляете, каково это — быть донором для звезд-вампиров! До встречи с Александром Абдуловым я была солнечным, радостным и ярким ребенком. И когда из меня все до последней капли было выжато, мы расстались. Вампирам постоянно нужна свежая порция юной крови! Они все отдают зрителям, и им необходимо заряжаться энергией, чтобы снова и снова сжигать себя на сцене…

У меня вообще сложилось ощущение, что Абдулов живет только на сцене, а в обычной жизни просто играет. Около двухсот ролей перемешались в его голове, и в течение дня какой-нибудь герой из него нет-нет да и вылезет: то романтичный Медведь из «Обыкновенного чуда», то вор в законе Лавр из «Next», то безумный игрок Достоевского…

— Получается, что вы одновременно жили с разными мужчинами!

— Я вам больше скажу. Александр Гаврилович — совершенно мистический персонаж! Такого человека просто не существует. Он оживает, как только на него падает свет софитов. Камера выключается — он перестает жить. Тело продолжает есть, пить, говорить… но его с вами нет. Он интраверт, может сутками смотреть телевизор или просто молчать. В такие моменты его лучше не трогать. Параллельно в его голове ворочаются какие-то мысли, одновременно работают три телефонные линии, вечером спектакль, съемки сразу в двух-трех фильмах, репетиции, переговоры, гастроли, переезды, перелеты… В этом безумии и проходит жизнь Абдулова!

Однажды Лена Проклова, его давняя подруга, меня спросила: «Лариса, скажите, а что за человек Саша? Мы давно очень тесно общаемся, а я в нем по-прежнему ничего не понимаю…» Я ответила: «У меня такое же чувство…»

— А есть ли человек, который может сказать: «Я знаю Абдулова»?

— Пожалуй, только Вова Черепанов, звукооператор «Ленкома» и близкий друг Саши, может сказать о нем что-то правдоподобное. Верный Санчо Панса с Абдуловым уже почти тридцать лет. Они живут в полутора минутах ходьбы друг от друга. Каждый день перезваниваются: «Ну как ты, жив?» — «Жив, слава богу». — «Ну пока». Вечером, возвращаясь домой, Саша обязательно заезжает к Черепанову. Это ритуал! Они варят его любимые сосиски, пельмени из пачки или готовят макароны по-флотски. Существует легенда о женитьбе Черепанова. Утром после свадьбы у него раздался телефонный звонок. «Что делаешь?» — спрашивает Саша. «Да ничего…» — отвечает тот, лежа с женой на брачном ложе. — «Ну тогда давай ко мне». Черепанов вскакивает и начинает одеваться. «Вова, ты куда? А как же я ? » — поразилась его жена. «Как куда? К Абдулову», — невозмутимо ответил он. Каждый вечер раздавался звонок Абдулова, и Черепанов мчался к нему. Через месяц, говорят, они развелись…

— Как вы , человек далекий от мира кино и театра, познакомились с Абдуловым?

— Я только что вернулась из Парижа, сбежав из-под венца. Мой жених Филипп Артман, замминистра здравоохранения Франции, буквально носил меня на руках. Но я, увы, его не любила и накануне свадьбы просто сбежала в Москву. Здесь решила заняться журналистикой — благо кое-какой опыт работы с глянцевыми журналами у меня был. 2000 год. Москва. Один популярный журнал дает мне первое задание — взять интервью у Александра Абдулова, только что снявшего фильм «Бременские музыканты и К»». Набираю номер его кабинета в «Ленкоме». Ему , как ни странно, тут же передают трубку. «Здравствуйте, Александр Гаврилович. Я журналист, хочу взять у вас интервью. Можно неделю побыть рядом с вами, чтобы лучше узнать вас?» — «Хорошо. Приезжайте прямо сейчас».

Захожу в буфет театра «Ленком». За накрытыми столами человек тридцать. Все орут, кричат, чокаются. Абдулов поднимает на меня взгляд: воспаленная кожа, недельная щетина, а глаза ребенка — яркие, молодые, как два ярких фонарика светятся! «Это я вам звонила насчет интервью…» — говорю тихо. «О! — радостно воскликнул он на весь буфет. — Вот и папарацци!» Как только я опустилась на стул рядом с ним, меня в ту же секунду словно паралич разбил. Пытаюсь что-то сказать, а слова в горле застревают. Хочу встать — ноги не слушаются. Застыла, как крыса под дудочкой Крысолова!

— Наверное, Абдулов хотел произвести на вас впечатление. На его пути попадалось много хорошеньких журналисток, но чтобы из Парижа, да с такими ногами, думаю, вряд ли!..

— Он острил, говорил тосты, рассказывал истории. Само очарование! В какой-то момент хитро спросил: «Лариса, хотите, я сейчас встану — и все замолчат?» Тут же встает, обводит суровым взглядом битком набитый галдящий буфет. И действительно, воцаряется мертвая тишина. Довольный произведенным эффектом, он выдерживает паузу и поднимает рюмку: «Ваше здоровье!»

— И как же закончился вечер знакомства?

— Очень смешно! К нему так сильно приклеился ярлык героя-любовника, что он, по-моему, не мог от него избавиться и в жизни. Провожая, вдруг прижал меня к пыльной портьере и хорошо поставленным голосом, словно читал роль, произнес: «Поцелуйте меня, Лариса!»Да еще эдак театрально глазами зыркнул. Я засмеялась: «С какой стати, Александр Гаврилович? Пока интервью не сделаем, никаких поцелуев!»

На следующий день в кабинете Абдулова собрались журналисты нескольких изданий. Я заметила, что с вечера он так и не переоделся: тот же мятый костюм и черная водолазка с севшими от стирки рукавами, грубо заштопанная светлыми нитками. Вдобавок в волосах торчал пух от подушки. Вдруг в кабинет входит его подруга Галя. Стильная, молодая, элегантно одетая. Абдулов взглянул на ее нахмуренное лицо и тут же выставил нас из кабинета. Видимо, понял, что сейчас разразится буря. Было совершенно очевидно, что она с ним не церемонится.

— А вы знали хоть что-нибудь о Галине, своей предшественнице?

— Галя Лобанова моя ровесница. По официальной версии она балерина, хотя к балету не имеет никакого отношения. С Сашей они прожили вместе семь лет. А познакомились на корабле в круизе. С Ириной Алферовой Саша к тому времени расстался, и ему пришлось долго отбивать Галю у ее бывшего возлюбленного. В итоге Абдулов добился своего, и Галя приехала к нему в Москву из Ростова. Саша очень гордился очередным трофеем: Галя была красива, умела принимать гостей, с такой не стыдно выйти в свет.

В их союзе роли были распределены следующим образом: она — прекрасная принцесса, а он — ее подданный. Родственники Абдулова называли Галю не иначе как Графиня — она весьма пренебрежительно к ним относилась, даже в дом не пускала. И с матерью Саши у нее тоже были натянутые отношения. Хотя Саша называл Галю женой, официально на ней так и не женился. Дело в том, что в жизни Абдулова роль Жены навсегда занята Алферовой, второй супруги никогда не будет! Саша очень серьезно относится к таким вещам. Сразу же расставляет все точки над «i»: «Не имею права жениться! Я человек венчанный».

— Простите, а не из-за вас ли они поссорились?

— Нет-нет! Мы встретились, когда их отношения с Галиной уже агонизировали. Говорили, что Абдулов придумал проект «Бременские музыканты и К»», чтобы уехать на год в экспедицию и не быть дома. Все свои переживания он перенес в этот фильм: она — Принцесса, а он — уже не красавец Трубадур, а постаревший Сказочник. Печальная сказка…

Как мы и договорились, всю неделю я тенью следовала за своим героем. Абдулов водил меня по друзьям, заезжали мы и в его новую квартиру. Как-то вечером Саша подвозил меня домой и сказал свою дежурную фразу: «Поцелуете меня? Нет? Ну тогда схожу куплю сигареты». Вдруг у ларька к нему подскакивает подросток и начинает задираться: «Слышь, ты, машину убери! Она нам мешает». Абдулов мгновенно завелся: «Да кто ты такой, чтобы мне тыкать!» Тут из подворотни вылетает человек двадцать. Он бросается на них с кулаками и даже успевает кому-то вмазать. Слава богу, хулиганы артиста узнали и, извинившись, разбежались. Когда Абдулов сел в машину, я расчувствовалась. Мне стало так его жалко — весь какой-то ободранный, заросший, с перьями в волосах, одинокий и… такой отчаянно храбрый. «А что? — подумала я. — И поцелую!» Мы поцеловались и… поехали к нему на Гиляровского…

В квартире только что закончился ремонт, еще кафель на полу валялся… Помню, мы соорудили постель, расстелив на полу куртки и пальто. Когда Саша разделся, при виде его перебинтованных ног у меня аж слезы на глаза навернулись. Известный на всю страну человек — и в грязных бинтах! Как же так?! Абдулов мне объяснил, что у него тромбофлебит. «А если тромб сорвется и попадет в сердце, ты можешь умереть?» — ужаснулась я. «Да в любой момент!» — невозмутимо ответил он.

В тот роковой вечер я и поставила перед собой героическую цель — посвятить свою жизнь служению Абдулову. Повесила над кроватью его портрет и перед сном молилась о его здоровье. Решила: пусть потрачу на это лучшие годы, но ведь не зря — он вылечится, будет играть в кино, на сцене, снимать новые фильмы…

— А почему надо было обязательно идти на какие-то жертвы?

— Он был для меня небожителем. Наверное, всему виной моя низкая самооценка и неистребимая провинциальность. Мне казалось, что я ничего собой не представляю. Когда я в детстве летом и зимой месила грязь в резиновых сапогах в далекой Чувашии, мечтала только об одном: вырваться из этой глуши! Наконец с золотой медалью рванула поступать в Москву, закончила институт, вышла замуж, родила сына, поработала моделью и… оказалась в Париже. Но в глубине души, несмотря на приобретенный парижский лоск, я осталась той самой девочкой в резиновых сапогах, которая брела по колено в грязи в школу в богом забытом селе Яльчики.

— А не было опасений, что ваши отношения недолговечны?

— У меня не было никаких иллюзий, и я, в общем, прекрасно понимала, что меня используют, а потом спустят в унитаз. Но что делать? Я просто заболела и была одержима одной идеей — Абдулов! Верила: если буду верно служить ему, он оценит мою исключительность и неповторимость и когда-нибудь полюбит. А еще в первый же наш вечер я почувствовала, что у него сильный дефицит секса. Саша бросился на меня как одержимый. Он хотел видеть во мне потрясающе сексуальную женщину, я и старалась…

…Утром, когда мы расставались, он сказал: «Сегодня у меня съемка. Завтра улетаю в Баку на кинофестиваль. Вот тебе двести долларов на билет. Жду!» Меня поразило, что в Баку звезда кино жил в занюханном номере. А ему было все равно. Он гордо носил трагический образ — дескать, какая разница, в каком номере умереть от тромбофлебита?! Помню, в Баку была настоящая пытка банкетами — день и ночь застолье в ресторанах в компании восточных мужчин. Абдулов всем меня с гордостью представлял: «Эта журналистка пишет обо мне книгу». После десятого банкета я не выдержала и, сказав: «Извините, но мы устали и едем в гостиницу», взяла его за руку и решительно поволокла из ресторана. Абдулов был удивлен: ему явно понравилось, что я проявила характер… Я же упивалась героической ролью спасительницы!

— Эта поездка в Баку что-то решила в ваших отношениях?

— Ну-у… стало понятно, что я — всего лишь одна из тех, кого берут с собой на фестивали. В номере Саше было скучно одному, одиноко, наконец, просто холодно! Да, кстати, все сувениры и подарки — халаты, коньяк, посуду — он тут же прятал в свой чемодан. Все в дом, все в семью! В последний вечер ему подарили керамическую тарелку. Я так посмотрела на него, что он тут же протянул ее мне: «Это на память о нашей поездке!»

В общем, прилетели в Москву, сели в машину, едем домой. И вдруг вижу рядом с собой совершенно чужого человека с холодным отрешенным лицом. Я понимаю — в Сашиной голове уже крутится совсем другое кино: он едет к жене с подарками, впереди съемки, спектакли, друзья… Кто я? Что здесь делаю? Как меня зовут? Неожиданно его взгляд падает на меня, и он вспоминает, что я еще тут. На первом же углу мы останавливаемся, Абдулов ловит машину и сует мне пятьсот рублей со словами: «Спасибо. Мне было с вами очень хорошо». Рыдая, я поехала домой к маме и сыну.

Через несколько дней все же позвонила ему — благо, повод нашелся: 5 февраля мне исполнялось двадцать девять лет. «Можно отпраздновать мой день рождения в вашем театральном буфете?» — «Конечно! Я договорюсь». Саша заехал в буфет буквально на полчаса — ночью уезжал на гастроли в Петербург. Прощаясь, сказал трогательный тост: «Хочу выпить за эту девочку. Она удивительный, тонкий человек, и я уверен, что ее ждет прекрасное будущее!»Я вызвалась его проводить. Идем через весь театр. За сценой темнеют декорации.

Абдулов ведет меня за руку и тихо, голосом Сказочника рассказывает: «Знаешь, здесь живет фея. Часто после спектакля я брожу в одиночестве за кулисами и вижу маленькую девочку с косичками. Она охраняет дух театра. И если ты ее вдруг увидишь, значит, она тебя признала…» А потом, потом… было бурное прощание у него в кабинете. С тех пор этот кабинет, куда вел потайной ход по подвалу из ресторана «ТРАМ», стал местом наших свиданий…

На следующее утро просыпаюсь в холодном поту с одной мыслью: «Если немедленно его не увижу, жизнь пойдет прахом!» Первым же самолетом, не предупредив Абдулова, лечу в Петербург. С трудом достаю билет на спектакль «Все проходит». Поднимается занавес. Герой Абдулова лежит на кровати в одной рубашке, рядом его любовница — журналистка, которая пришла к нему брать интервью. И я с ужасом узнаю мизансцену — всего несколько часов назад он точно так же лежал у себя в кабинете, закинув руки за голову, и говорил ту же фразу и с той же интонацией: «Какая ты красивая!» Те же слова, жесты… Значит, вчера он репетировал со мной сегодняшний спектакль! А я-то, наивная, думала, что все всерьез…

Месяц было затишье. Вдруг звонит с предложением: «Не хотите ли с моими друзьями поехать на Валдай?» И я, несмотря на обиду, снова сдалась. На Валдае мы жили в пансионате, играли в снежки, Саша готовил молочного поросенка с кашей, показывал свой строящийся дом из калиброванной сосны. С Валдая я вернулась окрыленная, глаза у меня светились счастьем… И тут снова удар! Чтобы вывезти мою машину, которая стояла у него на даче, Саша вызвал друга. Я посмотрела на него, и сердце сжалось — он стоял такой жалкий и виновато улыбался. Я попрощалась и уехала, поняв одно: роман со мной — еще не повод для ссоры с Галей…

Не знаю, сколько бы так продолжалось, если бы в апреле не случился переломный момент в наших отношениях. В тот день вручали кинопремию «Ника». Вечером я сидела в ресторане с друзьями. Вдруг звонок: «Лариса, вы когда-нибудь видели избитого артиста?» Встречаемся на Можайском шоссе. Под глазом у него огромный синячище. «Что случилось?» — «Милиционеры в Смоленске избили».

Оказалось, он и Сергей Гармаш ехали со съемок в Москву на церемонию вручения «Ники». Сидели и курили в купе, заплатив денег проводнице, чтобы та от них отстала. А она вызвала наряд милиции. Милиционеры на ближайшей остановке выбросили артистов из поезда и как следует отдубасили. Гармашу буквально разорвали пополам ботинки, еще больше досталось Абдулову. Известных артистов узнали и били специально, чтобы унизить. На милиционеров подали в суд, но дело так и спустили на тормозах.

Этой ночью Саша отвез меня на дачу. Мы на цыпочках пробирались по участку мимо дома его мамы. Я сразу догадалась, что это был затянувшийся момент ухода Гали. Всюду стояли пакеты с ее вещами, на дверях висели чулки и подвязки, валялись ее портреты в рамочках в виде сердечек…

С этого времени мы стали жить вместе. Утром я замазала ему синяк тональным кремом — он убегал на репетицию. Меня поразило, что вместо скатерти на столе лежала посеревшая от старости клеенка. Первое, что я купила, — это скатерть и сушилку для белья. Попытки отыскать в доме хоть одну пару целых носков тоже ни к чему не привели. Через месяц привезла ему из Парижа целый чемодан носков: «Носи, Абдулов!» Всем его рубашкам было лет по пять, не меньше, джинсы протерлись до дыр, в шкафу висел всего один приличный костюм. Я с рвением занялась его гардеробом.

— Как прошло представление родственникам?

— Первого мая у него на даче собрались гости. Он познакомил меня с братом, его женой и мамой. Людмила Александровна вежливо кивнула мне, а потом сказала Саше, что я ей понравилась. Так совпало, что в этот день были еще одни смотрины — дочка Абдулова приехала с Егором Бероевым. Саша волновался с самого утра: «Ксюша с женихом приедет!»К Егору все отнеслись благосклонно: скромно сидит в тени, с обожанием смотрит на невесту и все команды Ксюши выполняет беспрекословно.

— А дочке Абдулова вы понравились?

— Мы с Ксюшей почти ровесницы, и на меня она смотрела как на пустое место. Очередная девица, подумаешь! Жалко, что ли? Лишь бы папе было хорошо. А опускаться до знакомства со мной — это уже слишком! Помню, Саша протянул Ксении журнал с моим интервью. Она, скользнув по нему глазами, съязвила: «Чувствуется ваше отношение… такое восторженное».

С родственниками Саши я носилась как с писаной торбой, понимая, что это святое. Носила его маме лекарства в больницу, выполняла мелкие хозяйственные поручения. Конечно, Людмила Александровна была настороже. Но ей нравилось, что я звонила каждый день и никогда не приезжала без цветов.

— На кухне пытались хозяйничать?

— Увы, готовить я не люблю. Как шутил Абдулов: «Единственное, что по силам Ларисе, — это нажать на кнопку электрического чайника». Он сам обожает готовить. Я же рьяно занялась обустройством быта. Кстати, дачу я невзлюбила сразу. Меня угнетала мысль, что это дом другой женщины. Я даже не могла там спать. Вам, наверное, покажется странным, но каждую ночь Галя приходила ко мне во сне и спрашивала: «Ты Сашу правда любишь?» «Правда» , — отвечала я и плакала. Она поворачивалась и уходила… Я убрала все ее портреты с сердечками, перевезла свои вещи, переставила мебель, но ничего не помогало. Это было как наваждение. Дом оказался пропитан ее аурой. Словно в этих стенах остались ее рухнувшие надежды, какие-то обиды…

— Вы жаловались на это Абдулову?

— Он ничего не хотел слышать. И во сне называл меня Галей. Я так страдала, что за месяц похудела на десять килограммов, превратилась в настоящий скелетик. Только после того как священник освятил дачу, я стала спать спокойно. И все-таки настояла, чтобы мы переехали в квартиру на Гиляровского. На дачу приезжали по большим праздникам.

— Абдулов легко выдавал вам деньги на покупки?

— Я бы сказала так: он легко относился к деньгам. Если по дороге в казино я успевала купить что-нибудь в дом — это была большая удача. За каждую покупку он требовал отчета. Помню, месяц выпрашивала у Саши деньги на стиральную машину. А когда решила поменять свой автомобиль, попросила у него две тысячи долларов. Он отрезал: «Денег нет!» Потом той же ночью вдруг позвонил: «Приезжай быстрее в казино!» Я тут же примчалась. Из высокой стопки выигранных денег Абдулов вытащил часть и отдал мне: «А теперь исчезни, пока не передумал!»Утром вернулся домой без копейки — проиграл все подчистую.

Казино для него — тот же театр! Он очень эмоционально реагирует на проигрыш или выигрыш: ликует, кричит, ругается, яростно спорит с крупье. Я же, девушка с голодным детством, не могла спокойно смотреть, как на моих глазах улетучивается целая квартира. Например, весь внушительный гонорар за съемки «Ледникового периода» он спустил. Не любил говорить о своих болячках. Герой всегда должен оставаться героем!

А еще мне отводилась роль домашней секс-игрушки. Мой внутренний мир Сашу особенно не интересовал, краеугольным камнем наших отношений был секс. Вся наша сексуальная жизнь — это отдельный фильм. Абдулов был гениальным любовником! Мы занимались любовью всегда, везде и в самых неожиданных местах. Главное, ничего не повторять и постоянно выдумывать новое. Вот, например, кадр: мы занимаемся сексом у него на столе в кабинете, и в самый кульминационный момент из факса, на котором я сижу, ползет ленточка бумаги!

Следующий кадр: я провожаю его на поезд, а утром, едва проснувшись, мчусь в аэропорт и прилетаю на край света, чтобы увидеть его удивленное лицо. Он делает вид, что не ожидал меня увидеть, а я делаю вид, что это сюрприз. Секс мы превратили в яркий красочный спектакль. Воздушные шарики, цветы, свечи… Каждый вечер превращался в шоу! Он гениально все это режиссировал. Однажды мы гуляли вокруг озера. Вдруг он останавливается: «Смотри, вон куст камыша». Мы тут же соорудили из камышей шалаш, воображая, что он — Ленин в изгнании, а я — Крупская, ползу под обстрелом жандармов к любимому. Помню, нас тогда зверски искусали комары…

Я до сих пор думаю, что он жил не со мной, а с женщиной, которую себе придумал. Даже мою фамилию Саша впервые услышал аж через полгода совместной жизни. Перед «Кинотавром» Абдулов смотрит списки и вдруг узнает, что будет жить в номере с каким-то Штейнманом. Он разорался как ненормальный: «Покажите мне, кто такой этот Штейнман?!» И услышав ответ: «Это же твоя девушка!», был поражен. Ну некогда было такому занятому человеку расспрашивать о моей биографии. Когда я рассказывала гостям что-то о себе, Саша всегда удивлялся: «Как, ты закончила Историко-архивный? Как, ты была манекенщицей?»

— А что он вам дарил?

— Будете смеяться, но, кроме выпрошенной в Баку керамической тарелки, ничего. Как-то, через полгода, возвращается с гастролей из Израиля и неловко сует мне вскрытую коробку с духами. На 8 Марта, помню, преподнес коробочку с искусственным жемчугом, которую я уже видела на даче в ящике стола. Видимо, он решил мне ее подарить, чтобы вещь зря не пропадала. Я молча глотала это, хотя и очень переживала. Да и на комплименты Абдулов был скуп. Только однажды, когда я надела изумрудное платье от Татьяны Парфеновой, вдруг попросил: «Постой-постой, встань вот сюда!» Я покружилась в нем, ожидая комплиментов. Он прищурился, всмотрелся и сказал: «Платье отлично монтируется с этим зеленым диваном!»

С другой стороны, Саша мог устраивать необыкновенно красивые сюрпризы. Ведрами привозил мои любимые хризантемы, а в день рождения разбудил меня в пять утра (я родилась ровно в пять утра) и сонную потащил в гостиную. Всюду горели свечи, стояли бутылка шампанского «Вдова Клико», огромная корзина с цветами. Он поставил меня голую на стул и под музыку стал осыпать пластмассовыми сердечками и лепестками хризантем.

— В такие моменты вы, наверное, не сомневались, что эта любовь навсегда?

— Ну еще бы! Как в кино — только смерть может нас разлучить. Я была уверена: что бы он ни вытворял, никогда от него не уйду! О его изменах я никогда не задумывалась. У Абдулова существовал список богатых успешных женщин, которым было лестно с ним переспать или дружить. Его отношение к женщине было двойственным, наверное, потому что он Близнец. Есть семейная легенда, которая ярко это иллюстрирует. Сашина бабушка, дворянка, в 30-е годы уехала от репрессий в глушь, в Иваново. Представляете, на телеге сидит барышня в огромной шляпе!

И когда эту шляпу увидел простой красноармеец Абдулов, он ту т же влюбился в прекрасную незнакомку. Бабушке после замужества пришлось учиться полоть грядки, смотреть за скотиной… Эта двойственность и передалась внуку. Саша очень любит в женщине домовитость, хозяйственность, а с другой стороны — ценит в ней загадочность и необычность. Помню, он рассказывал о ярком впечатлении молодости, когда снимался в фильме вместе с нынешней женой Вацлава Гавела. Когда на съемках он увидел ее в кружевных панталончиках, испытал экстаз такой силы, как когда-то его дедушка от бабушкиной шляпки. «Представляешь, — говорил он мне с дрожью в голосе, — панталончики были подвязаны красной ленточкой!»

Впрочем, одна история коснулась меня непосредственно. Однажды Саша спросил: «Ты знаешь певицу Лику Стар? Она чем-то похожа на тебя». Я с ним согласилась — блондинка с таким же взрывным характером. Вскоре Саша организовал на даче посиделки, позвал кучу друзей и знакомых. Он спросил у меня, можно ли пригласить Лику, я не возражала. Лика приехала на слегка помятом «Ягуаре».

Не помню уж зачем, но я попросила Абдулова разыграть одинокого мужчину, сама же прикинулась девушкой его друга. Лика, увидев «свободного» Абдулова, очень обрадовалась, мгновенно заняв место рядом с ним. Они стали ворковать, вспоминать чудное время, проведенное когда-то вместе. Затем уединились в доме с бутылкой виски. Не скрою, я занервничала, периодически забегала в дом то за хлебом, то за стаканчиком, ходила вокруг да около. Наконец, когда их бутылка опустела, парочка перебралась в спальню. Тут мое терпение лопнуло, и я ворвалась к ним.

Абдулов мирно спал на кровати, а Лика, еле ворочая языком, заявила: «Что ты здесь делаешь? Убирайся вон! Я люблю Сашу и буду с ним жить!» Тут началось самое интересное. В гневе я вышвырнула туфли Лики в окно, а потом схватила бутылку с минеральной водой и окатила коварную соперницу. Мгновенно протрезвев, та накинулась на меня как дикая кошка. В итоге у меня на лице засверкал классический фингал. Но с лестницы я ее все же спустила.

Лика рвалась к «любимому», я держала оборону, забаррикадировав спальню. Всю нашу битву Абдулов проспал. Вдоволь набушевавшись, Лика позвонила Владу Сташевскому, чтобы тот ее забрал, а затем мирно задремала на диване. К приезду Сташевского Лика проснулась в боевом настроении, схватила пустую бутылку из-под виски и запустила ею в стену. От звона разбитого стекла пробудился хозяин дома, покорно взял веник и стал подметать осколки. Влад узнал Абдулова и все тараторил: «Боже мой! Боже мой! Вы мой любимый артист!»

Помню, Лика не хотела уезжать без своих туфель. Я долго искала их в темноте в грядках, измазавшись землей по локоть. Через год мы с Ликой встретились в супермаркете во Внуково и, вспоминая нашу потасовку, долго смеялись.

— Многие считают Абдулова прожженным циником. Правда ли, что в молодости он чуть не покончил с собой из-за любви?

— Он и до сих пор безумно страстный человек — ни капли расчета в чувствах. В далекие студенческие годы Сашу действительно чудом спасли, когда он вскрыл себе вены от несчастной любви. Мог залезть к любимой женщине по водосточной трубе. Я не сомневаюсь, что он и сейчас способен на подобное безрассудство…

А его романтическая любовь с Алферовой? Когда по телевизору показывали фильм, где играла Ирина, он тут же переключал на другой канал. Ему было больно ее видеть. Этой паре многие завидовали, а кое-кто и ненавидел их. Они были вызовом актерской среде: слишком красивые, слишком талантливые, слишком популярные. Их окружение сделало все, чтобы эту сказку разрушить. Думаю, Ирине злорадно спешили доложить, что муж ей изменяет, а ему сплетничали про нее.

После расставания они многие годы звонили друг другу и пытались объясниться, начать все сначала. Абдулов не стал бы венчаться, если бы не был уверен, что это на всю жизнь! Думаю, их любовь жива до сих пор… Они сумели красиво расстаться. Семнадцать лет прожили вместе и не вычеркнули их из жизни. Ирина часто передает подарки Людмиле Александровне, ее портрет висит в Сашином новом доме на Валдае. Играют вместе в антрепризе, справили свадьбу дочери…

— А своего сына вы знакомили с Абдуловым?

— Конечно. Коля все это время жил со своим отцом, а каникулы проводил у нас. Коля называл Сашу очень смешно — «Александр Абдулов», отчество «Гаврилович» не выговаривал. Однажды я попросила Сашу взять Колю на съемки «Next». Ребенок без конца куда-то исчезал со съемочной площадки. И вместо того чтобы снимать фильм, его целый день искали, пока не нашли в супермаркете. Помню, Абдулов привез его и сердито сказал: «Мне надо в кино сниматься, а не Колю искать!»

— У вас уже получалась семейная жизнь!

— Одинокого волка приручить и одомашнить невозможно! Ему как воздух нужен постоянный допинг: спектакль, застолье, казино. Однажды у меня сдали нервы, и после крупной ссоры я решила отдохнуть. Купила путевку в Египет и уехала, не сказав Саше ни слова. Неделю наслаждалась отдыхом, купалась и загорала. Правда, порой меня мучила совесть, что Саше без меня плохо. Ведь весь дом держался на мне. Вернувшись, я застала страшную картину — всюду по квартире были разбросаны использованные презервативы и женское белье. Такие «декорации» повергли меня в шок.

Кое-как выдавила из себя: «Саша, да ты секс-гигант!» Он с улыбкой наблюдал за мной, лежа на кровати: «Я оставлял ключи друзьям, чтобы они развлеклись. И просил их ничего не выбрасывать». Я сделала вид, что поверила. Натянув резиновые перчатки, принялась убирать этот «реквизит».

Абдулов жил так, словно каждый его день — последний! Он вбил себе в голову: «Я скоро умру! Надо успеть пожить на полную катушку!» и прожигал жизнь в безумных страстях. А я, признаться, подустала каждый вечер надевать подвязки, корсеты и швырять чулки на люстру. Мы были вместе уже два года. Мне захотелось домашнего халата, тишины, уюта, ребенка, наконец. И это была моя роковая ошибка! Он заметно поскучнел. Если бы продолжался этот фейерверк с воздушными шарами, все было бы нормально. Жена-санитарка с таблетками Абдулову была не нужна. То, чем я его зажгла, сама же и загасила… Перехода страсти в другие отношения не получилось — нас резко развели его друзья…

— А почему они так ополчились против вас?

— Они рядом с ним уже лет двадцать. Влиятельные и состоятельные друзья поддерживали Сашу всю жизнь! Я не вписывалась в график их дружбы с Абдуловым, и, когда стала активно прятать его от бесконечных посиделок, меня просто возненавидели. Вначале предупредили: «Станешь играть по нашим правилам, будешь с ним жить». А я продолжала выключать Сашины мобильные, сама встречала его с гастролей на машине и везла домой, чтобы он мог выспаться.

Иначе он не успевал даже чемоданы распаковать — на пороге тут же возникала шумная компания, водка лилась рекой, звучали южные тосты за здоровье… Я посягнула на их закон: живи с кем хочешь, но дружба превыше всего! Понятно, что скоро его друзья начали роптать: «Надо же! Ходит тут, командует…» Вначале со мной пытались мирно договориться, потом стали угрожать…

Саша же восторженно воспринимал каждого: «Он классный парень!» Для своих друзей он был третейским судьей в семейных разборках, помогал искать угнанные машины, получать квартиры… Я кричала: «Это все прихлебатели! Они тебя спаивают!» Он не реагировал.

— Получается, пришлось уступить вам?

— Это случилось после возвращения Абдулова из Израиля. Друзья оплатили ему лечение. Отъезд был обставлен очень трагично, Саша даже со всеми попрощался: «Операция очень тяжелая. Я могу не вернуться». На проводах друзья поднимали бокалы и клялись хранить вечную память о нем в своих сердцах. Однако слухи о возможной смерти Саши оказались преувеличенными. Израильские врачи отпустили его без операции, прописав всего лишь таблетки.

Абдулов вернулся, и мы снова стали жить вместе. Все вроде бы идет хорошо, но чувствую, что тучи над моей головой сгущаются. Саша все больше молчал, мрачнел и замыкался в себе. Меня перестали приглашать в гости его друзья, теперь он ходил к ним один. Там ему постоянно говорили обо мне гадости: «С кем ты связался? Она хочет твои деньги, квартиру! Хищница!» Когда Саша возвращался, его глаза были наполнены ужасом — еще бы, такое чудовище живет с ним рядом! Я догадывалась, что его все время с кем-то знакомили.

Из-за того, что друзья Абдулова объявили мне бойкот, он стал приглашать домой людей, с которыми дружил когда-то в юности. Как-то пришел Леонид Ярмольник. Он в себя не мог прийти от удивления: «Как у вас чисто! Как стильно! Светлая мебель!» Я съязвила: «А что, Леонид Исаакович, ожидали увидеть пустые бутылки по углам?» Он честно ответил: «Зная Сашу, в общем-то да!»

Наверное, мне надо было первой поставить точку. Но, к сожалению, я чего-то ждала. И дождалась… Однажды его друг подкараулил меня у театра, запихнул в «Мерседес» и отвез ночью в свой офис. Там собрался костяк заговорщиков. Я заметила на столе скромно прикрытый газеткой диктофон. Меня заставили поклясться, что я на год уеду из Москвы, сменю телефон и исчезну из жизни Абдулова навсегда. Саша, узнав об этом, только засмеялся: «Не обращай внимания! Они все дураки!» Я, в общем, и сама всерьез не принимала эти угрозы, пока не случилась чудовищная история с часами.

Честно говоря, я ожидала чего-то подобного. Понимала, к чему все катится… Однажды не выдержала и пожаловалась Елене Прокловой, свидетельнице нашего романа. Мы летели из Астрахани, возвращаясь с очередной рыбалки. «Я запустила ребенка, бросила работу, посвятила ему жизнь, а все мои старания улетают как дым… Что делать?» Она неожиданно сказала: «Ты должна уйти». — «Как ? Я же люблю его!» — «Да люби на здоровье! Но жить с мужчиной, которого ты не можешь приручить, бесполезно! У вас с ним разные весовые категории».

Но я решила бороться до конца. Никто не мог меня убедить, что я ему не нужна. А кто будет ему мазать кремом воспаленное лицо, напоминать о делах, бегать по химчисткам, возить в аэропорт? Казалось, что без меня механизм быта звезды, который я создала, просто рухнет. И Абдулов пропадет, превратится в лохматую дворняжку…

Новый 2003 год мы встретили на даче в кругу родственников. На следующий день я уехала к ребенку. Саша жутко обрадовался — к нему немедленно слетелось человек сто гостей. Фейерверки, петарды, вино льется рекой, на плите жарится кролик, в духовке запекается поросенок, во дворе на костре плов дымится… Возвращаемся на Гиляровского, и он вдруг с тревогой говорит: «Мои часы пропали…»- «Надо срочно звонить в милицию!» — «Нет , не надо, мне друг поможет». Эти часы — подарок друга — были очень дорогими, с циферблатом в виде рулетки, поле которой усыпано пятьюдесятью шестью бриллиантами.

На следующее утро к нам заявились два странных товарища. Представившись следователями, взяли у меня показания, сняли у всех отпечатки пальцев и ушли. Вечером он звонит: «Говорят, твои отпечатки пальцев нашли на дверце шкафа!»«Абдулов! — говорю, — я у тебя два года живу, и мои отпечатки пальцев везде! Не говори ерунды!» В таком кошмаре мы и жили. Каждый вечер он меня пытал: «Признайся!» И при этом, кстати, продолжал со мной спать: «Да, я тебя люблю! Но это сделала ты».

Потом начали пропадать другие вещи. Сначала мобильный телефон, потом видеокамера, фотоаппарат… Стоило кому-то ненадолго отъехать, как тут же что-то исчезало. Открывался шкаф, и обнаруживалась новая пропажа.

Его друзья ждали от него решительных действий. Телефон трезвонил беспрерывно, как в Смольном: «Как ты после этого продолжаешь с ней жить?» Он оправдывался: «Не могу ничего с собой поделать. Мне с ней хорошо». Думаю, Саша представлял это себе как очередное шоу с хэппи-эндом: я признаюсь, кидаюсь ему на шею, и он меня прощает. Потом все дружно осудят эдакую домашнюю клептоманку а-ля Уайнона Райдер, и я буду знать свое место. Может быть, его друзья решили пошутить, а он им подыграл?

Но однажды Абдулов заявил: «Вечером приеду со следователем и выбью из тебя показания», тут уж я не выдержала и уехала к брату в Петербург. Пришлось самой поставить точку в этом шоу.

Абдулов улетел на гастроли в Америку. Когда я его увидела после возвращения, глазам своим не поверила. Это был совсем другой человек — постаревший, с потухшими глазами. «Я плакал каждый день… Ты сделала мне безумно больно…»

Мы снова стали встречаться втайне от всех. Он мог позвонить ночью: «Знаешь, я проснулся, ищу тебя рядом, а тебя нет…» Или: «У меня завтра в одиннадцать встреча с Путиным. Не знаю, в чем идти». И я в пять утра сажусь в машину и мчусь к нему: глажу рубашку, брюки, подбираю галстук. А потом отсыпаюсь на работе на диванчике.

Звонили его друзья и спрашивали: «Мы видели машину Ларисы у твоего дома. Она у тебя?» «Нет, конечно. Наверное, где-то рядом…» — врал Абдулов. Я его часто спрашивала: «Как ты можешь говорить обо мне в таком тоне и продолжать встречаться?» Он пожимал плечами: «Это разные вещи». Отныне я появлялась в нужный ему момент, а если надо — пряталась. Помню, как-то Ксюша заехала к отцу, и весь их разговор мне пришлось просидеть в спальне.

— А пропавшие вещи в итоге нашлись?

— У меня такое чувство, что на самом деле ничего не пропадало. Тайна этой операции под названием «часы» до сих пор не раскрыта. Но Абдулова все время убеждали, что я могу что-то украсть. Он ходил за мной повсюду следом — в душ, спальню… Провожал меня до двери, следил за тем, как я одеваюсь. И ничего не мог с собой поделать — настолько сильно у него в голове засело, что я клептоманка. Наверное, он верил в это и не верил…

Мучительная агония наших отношений длилась два года. Когда я поняла, что это будет продолжаться бесконечно, бросила все и уехала во Францию по приглашению газеты «Ле Паризьен». В Париже у меня родилась дочь. Той девушки, которая жила с Сашей, больше нет. Раньше я думала, что болезнь под названием «Абдулов» никогда меня не покинет. А сейчас самое главное для меня — чтобы моя маленькая принцесса Мари-Изабель никогда не болела и была счастлива.

Источник: Караван историй

«Абдулова зарезали!», или «Что ты творишь со своей жизнью, Саша?»

Во второй половине девяностых Абдулов сыграл в «Ленкоме» всего лишь одну новую роль – Алексея Ивановича в спектакле «Варвар и еретик» (1997) по Ф. М. Достоевскому. Но эта роль дорогого стоила – за нее актер был удостоен нескольких премий. Среди них: премия «Хрустальная Турандот», премия «Фонда К. С. Станиславского», Премия «Чайка» (от ТВ-6), а также грамота Международного театрального фонда имени Е. Леонова.

Рассказывает М. Захаров: «Последние годы его кипучая энергия работала на благо. Хотя, не скрою, у нас с ним были сложности во взаимоотношениях. Он часто опаздывал на репетиции и все время меня обманывал. Например, со слезами рассказал, как просидел всю ночь у постели любимой девушки. Первый раз после его рассказа мы оба заплакали, во второй раз заплакал я один, а на третий раз посоветовал ему придумать что-то новенькое…»

Что касается работы в кино, то за период с 1995 по 1999 год Абдулов снялся в семи фильмах. Причем наиболее плодотворным для него выдался 1995 год, когда он записал на свой счет сразу три фильма: «Кофе с лимоном» (главная роль – актер Валерий Островский), «Простодушный» (роль – канцлер Мишель де Лувуа), «Первая любовь» (роль – Майданов). После чего он в последующие четыре года выпускал в год по одному фильму. Это были: «Черная вуаль» (1996; главная роль – Рокшин), «Шизофрения» (1997; главная роль – Иван Федорович Голубчик, он же Немой), «Женская собственность» (1998; роль – Сазонов), «Хорошие и плохие» (1999; роль).

Как видим, в большинстве этих фильмов Абдулов исполнял главные роли. То есть он и в лихие девяностые, когда прежний советский кинематограф канул в лету, а новый российский только вставал на ноги, продолжал оставаться востребованным артистом. Однако эта востребованность ни о чем не говорила. Дело в том, что львиную долю этих картин сегодня уже никто не помнит в силу того, что настоящим кинематографом это было назвать трудно: то было типичное «скоропортящееся кино», которое создавалось исключительно ради одной цели – по-быстрому срубить «бабло» и не париться по поводу дальнейших перспектив снятого произведения. Но сам Абдулов не считал этот опыт неудачным. По его же словам:

«Я уверен сегодня, что был совершенно прав, снимаясь очень много, к сожалению, не всегда удачно. Иначе что же – я должен сидеть дома сложа руки и ждать, когда меня пригласят Михалков, Рязанов или Данелия? А если бы не пригласили? Кем бы я был сегодня? Я могу назвать фамилии сотен артистов, очень талантливых, которые так и остались невостребованными. Кинорежиссеры в театры не ходят, ассистенты тем более… Можно, конечно, уповать на его величество Случай. Но его никогда не будет в твоей жизни, если ты не борешься за него. Я люблю работать, мне нравится играть. Мне важен процесс. Я не видел больше половины своих фильмов. Для меня важна незаканчиваемость самого процесса. Снялся в фильме, надо сразу сниматься в следующем. Иначе возникает ощущение чудовищной пустоты…»

Отметим, что в «Шизофрении» Абдулов не только исполнил главную роль, но еще выступил и как сценарист. Фильм снял его друг – режиссер с «Ленфильма» Виктор Сергеев (это уже был четвертый их совместный фильм после «Палача», «Гения» и «Странных мужчин Семеновой Екатерины»). Но только вокруг этой ленты разгорелись нешуточные страсти. Их главным объектом стал консультант фильма Александр Коржаков – глава ельцинской охраны, который к моменту выхода «Шизофрении» на экран попал в немилость к кремлевскому руководству. По этому поводу Абдулов тогда заявил:

«Да, консультант картины – Коржаков. Но ведь фильм начали снимать, когда он был другом Бориса Николаевича. Я что, знал, что они расстанутся? Или я должен был после этого выгнать его с картины?! Я же не идиот! Человек чудно работал на картине. Он смотрел весь материал, ездил для этого в Ленинград…»

Премьера фильма состоялась 28 июля 1997 года в Москве. Увы, но эта картина не стала открытием, как пять лет назад это произошло с другой картиной Сергеева и Абдулова – «Гений». «Шизофрения» – вполне типичное кино на криминальную тему, которое в избытке снималось тогда в постсоветской России. Сюжет достаточно банальный. Плохие дяди из спецслужб выпускают на волю из тюрьмы героя Абдулова, чтобы тот поработал на них киллером – убил одного неугодного деятеля прямо в центре Москвы из снайперской винтовки. После чего киллера должны были убрать.

На съемках у фотографа Валерия Плотникова. Из-за этого пикантного снимка Александр Абдулов грозился убить знаменитого фотохудожника

Кстати, в реальной жизни едва не убрали самого Абдулова. Только сделать это пытались не спецслужбы, а «братва» – криминальные авторитеты, которых Абдулов ненароком обидел на кинофестивале «Кинотавр» в Сочи. Дело было как раз во второй половине девяностых. Про этот случай чуть позже, уже в наши дни (в 2010-м), широкой общественности поведает кинопродюсер и основатель «Кинотавра» Марк Рудинштейн. Послушаем его рассказ:

«За столами в ресторане одновременно гуляли солнцевские, казанские, подольские и тамбовские „конкретные пацаны“.

Неподалеку от них сидел Абдулов, как всегда, в окружении многочисленной свиты. Звезда… Интересно, он уже успел навестить казино? Я с Абдуловым познакомился на благотворительном мероприятии „Задворки“, где собирали средства на реставрацию церкви рядом с „Ленкомом“. Саша выходил на сцену и представлял меня:

– А это Марк Рудинштейн, новый русский.

– Я не новый русский, я старый еврей, – возражал я.

Собирали мы пожертвования пару лет, а потом мне сказали: „Марк, ты с ума сошел? Сколько денег надо, чтобы отреставрировать одну церковь? Есть подозрение, что собранные средства уходят совсем в другое место. Абдулов игрок, он не вылезает из казино. Никто не знает, сколько он там просаживает, но суммы, говорят, астрономические“.

Я тогда не очень поверил, но вскоре мы вместе с Сашей поехали в Лас-Вегас. Абдулов действительно постоянно торчал в казино и проигрывал очень много, занял несколько тысяч долларов у меня, да так и забыл вернуть.

К сцене подошел бритоголовый парень и шлепнул на пианино купюру. „А сейчас для пацанов из Казани прозвучит песня «Атас!»“ – громко объявил солист.

Братва всячески выпендривалась друг перед другом. Через десять минут уже для „парней из Солнцево“ зазвучал „Владимирский централ“. Потом была „Мурка“…

Я заметил, как директор Абдулова что-то прошептал ему на ухо. Едва отгремела песня, оба направились к музыкантам. Саша взял микрофон и сказал: „А сейчас для работников МУРа прозвучит песня «Наша служба и опасна, и трудна»“.

Честно говоря, я удивился этому выпаду. Вокруг самого Абдулова постоянно крутились „пальцеватые“ ребята. Он был им необходим как пропуск в высокие кабинеты. Саша поддерживал в окружающих полную уверенность, что он накоротке с начальством: „Попасть на прием к мэру Москвы? Нет проблем, я сейчас позвоню его помощнику“. Не думаю, что высокое начальство считало его таким уж близким другом. Но братва в это верила, и Саша имел у нее открытый кредит.

Как только раздались первые аккорды, братки в полном составе встали и, оставив на столах закуску и выпивку, вышли из ресторана…

Вскоре абдуловская компания попросила счет… Вскоре у меня зазвонил телефон. Я поднес трубку к уху:

– Выйди на улицу. Тебя ждет сюрприз…

Я достал портмоне, трясущимися руками вытащил несколько купюр, положил на стол и бросился к дверям…

На аллее уже дрались. Я услышал крик: „Саша, берегись!“ и бросился вперед. На земле в неверном свете фонарей лежал человек. Кто-то рядом произнес срывающимся от волнений голосом: „Абдулова зарезали!“…

На аллее стоял бледный, но живой и невредимый Абдулов. А на земле корчился его директор. „Ножевое ранение, – быстро осмотрев рану в свете зажигалки, сказал Саша. – Неглубокое вроде, но кровищи…“

Через полчаса истекающего кровью директора увезли в больницу. Наряд милиции „вошел в положение“, шума поднимать не стали. Все разошлись по своим номерам, и я наконец остался один…

На следующий день я снова встретил Абдулова в ресторане. Он подсел ко мне за столик.

– Слушай, Марк, у меня к тебе дело. Мне срочно нужно пять тысяч долларов. Моя девушка хочет пойти в казино, а я пустой.

Я налил себе в стакан морса, залпом выпил.

– Саша, я тебе один умный вещь скажу, только ты не обижайся. Что ты забыл рядом с этой кошмарной бабой?

– Баба как баба.

– Что ты со своей жизнью творишь? Я ведь знаю, ты до сих пор Алферову любишь. Помнишь, как отмечали твое сорокалетие на „Кинотавре“? Когда вы с Ирой на белых конях выехали на арену цирка, у всего зала ком в горле стоял.

Абдулов опрокинул рюмку водки и твердо поставил ее на стол:

– Белый конь, юбилей… Марк, это было просто шоу.

– И потом, ночью, на берегу, когда Ира сидела, положив голову тебе на плечо, и плакала, а ты гладил ее по волосам – тоже шоу было? Я ведь все видел!

Абдулов тряхнул головой, словно отгоняя воспоминания.

– Ладно, ты денег мне одолжишь или нет?

– Нет, Саша. Во-первых, ты до сих пор не вернул те, что занял в Вегасе. А во-вторых, у меня сейчас нет.

Он встал и, не говоря ни слова, вернулся к своему столу. Обиделся. А мне стало горько. Действительно, среди этих людей нет ни одного человека, кто относился бы ко мне бескорыстно. Ни с кем мы так и не стали друзьями. Хотя не раз сидели за одним столом, выпивали, вели разговоры „за жизнь“, делились своими тайнами, победами на любовном фронте, парились в бане, играли в бильярд. Они были желанными гостями на моих фестивалях, принимали их по высшему разряду, селили в лучших номерах, мой персонал был внимателен и предупредителен. Но со звездами просто невозможно дружить. С ними не стоит сближаться, чтобы не разочароваться в своих кумирах…»

Марк Рудинштейн – известный российский продюсер, кинокритик, актер, а также создатель и продюсер кинофестиваля «Кинотавр»

Тяжелое время Ирины Алферовой

Для Ирины Алферовой вторая половина девяностых тоже запомнилась не с самой лучшей стороны. Дело в том, что в сентябре 1997 года из жизни ушла ее единственная сестра Татьяна, которая, как мы помним, работала адвокатом.

Как уверяют ее сослуживцы, Татьяна попросту сгорела на работе. Ведь клиенты у нее были непростые – в основном матерые преступники. Через своих дружков они часто давили на Татьяну, угрожали: «Сделаешь что не так, разберемся не только с тобой, но и с твоим сынком!» (с его отцом Татьяна практически не жила, воспитывая сына в одиночку).

В итоге все эти стрессы, а также неустроенность в личной жизни привели Татьяну к рюмке (как некогда это случилось и с ее отцом – офицером милиции).

Кроме этого, женщина еще и много курила. Как итог – внезапная смерть на 48-м году жизни от цирроза печени.

Но, как говорится, беда не приходит одна. В это же время из жизни ушла и бывшая жена Сергея Мартынова, которая проживала в Лондоне с двумя детьми. В итоге жившие до этого вдвоем Ирина и Сергей, разом стали многодетными родителями: Ирина привезла из Новосибирска своего племянника Сашу, а Сергей из Лондона своих детей – дочь Настю и сына Сережу. Как вспоминает сама Алферова:

«Сергей своими руками сделал удивительный ремонт, а я опять научилась рано вставать, вспомнила, что такое родительские собрания, стала больше проводить времени на кухне, за стиркой, уборкой…»

От Галины до Ларисы

В конце девяностых Абдулов почти все свое свободное время проводил за городом – под Внуковом у него был прекрасный дом. С ним жили его тогдашняя жена Галина Лобанова, мама Людмила Александровна. Иногда к ним в гости приезжал старший брат Александра Роберт, который когда-то закончил институт нефти и газа имени Губкина, а теперь был на пенсии. Вспоминает их мама, Людмила Александровна Абдулова:

«Иногда братья спорили до хрипоты и даже ругались из-за политики. Роберт был „правоверным“ коммунистом, перемены, произошедшие в стране, категорически не принимал. Саша, напротив, вписался в новую экономическую ситуацию, пытался вразумить брата, убедить: все к лучшему. Он считал, что родные люди должны держаться вместе, жить в мире…»

Из интервью А. Абдулова конца девяностых: «Со мной тяжело. Я не могу ко всему подходить… правильно. Например не могу дружить с нужными людьми только потому, что они нужные. Я вообще не меняю друзей. Со своими друзьями я дружен вот уже более 20–25 лет. Новых приобретений очень мало. Я ненавижу предательство. Кто однажды предал меня – а это произошло с несколькими людьми, – тот для меня больше не существует…

Судьба ко мне всегда была благосклонна. Меня в одном доме маньяк рубил топором. В Севастополе я под водой угодил в грот, каким-то чудом там развернулся и, содрав кожу и плавки, выскочил оттуда. В другом случае я едва не разбился в авиакатастрофе, но вовремя пересел на другой самолет, а тот, который я покинул, в итоге потерпел крушение…

Александр Абдулов и Галина Лобанова

У меня 140 работ в кино – и ни одной премии. В театре за 20 лет работы я получил лишь однажды „Золотую маску“. И вот сейчас за „Варвара и еретика“ – „Хрустальную Турандот“ и премию фонда Станиславского. Я допускаю, конечно, что я плохо играю. В конце концов, Бог даст – доживу до старости глубокой и получу что-нибудь „За честь и достоинство“ или „За выслугу лет“».

Итак, после развода с Алферовой Абдулов снова женился – на Галине Лобановой. Она была родом из Ростова-на-Дону, а на момент знакомства с Абдуловым училась на менеджера в Российской академии театрального искусства. Они познакомились в морском круизе в 1993 году, причем Галина на тот момент была замужем. Однако из-за Абдулова она развелась и переехала во Внуково, к актеру.

На протяжении нескольких лет российская пресса называла эту пару одной из самых счастливых в богемной среде. Даже маме актера, Людмиле Александровне, эта девушка нравилась. По ее словам:

«Саша поощрял учебу Гали, оплачивал ее. Отношения у них были очень хорошими, Галя милый человек, приветливая, доброжелательная, гостеприимная, ее приняли Сашины друзья. Она оказалась изумительной хозяйкой, дом держала в идеальной чистоте. Саша был для нее светом в окошке. Да и сын вроде ее любил. Когда Галиной матери поставили страшный диагноз „рак“, Саша тут же пришел на помощь: устроил ее в лучшую онкологическую клинику, оплачивал лечение. Женщину удалось спасти.

Может быть, если бы Галя решила родить, они бы не расстались. Но как Галя рассказывала: „Сначала я с этим не торопилась, считала: еще молодая, успею, надо окончить институт. А потом уже Саша не хотел“.

У сына тогда обнаружились проблемы со здоровьем, развился тяжелейший тромбофлебит. На его ноги страшно было смотреть, они почернели на глазах. Сашу постоянно мучили боли, никакие лекарства не помогали. Он страдал, становился раздражительным, любая мелочь могла вывести его из себя. Однажды они с Галей страшно поссорились. Она собрала вещи и переехала в Москву. Мне позвонила ее мама: „Людмила Александровна, уговорите Галю вернуться. Пусть помирится с Сашей, они ведь так хорошо жили“.

Но ситуация уже зашла слишком далеко. Насколько я знаю, Галя не простила измены…»

Судя по всему, Галина долго терпела измены актера, после чего ее терпение лопнуло. Вообще в начале третьего тысячелетия в СМИ появилось несколько публикаций о том, что Абдулов флиртует с девицами на различных тусовках, да и в других местах тоже. Например, в апреле 2000 года «Желтая газета» опубликовала на своих страницах интервью с Алиной Менцовой, которая некоторое время была телохранителем Абдулова. Об этих днях она вспоминает так:

«Абдулов был моим последним клиентом (перед этим Менцова охраняла премьер-министра Сергея Кириенко, прозванного в народе «киндер-сюрпризом». – Ф. Р.). Александр обратился в спецслужбу, потому что ему кто-то угрожал: анонимные письма, частые звонки по телефону… В театр присылали вырезки из газет, на которых лицо Абдулова было перечеркнуто; иногда на стеклах машины артиста писали слово „смерть“. Меня сняли с охраны Кириенко и приставили к Александру Гавриловичу. Очень обаятельный мужчина… Он, наверное, так и не поверил, что я могу ему помочь в случае чего. Воспринял меня как девушку легкого поведения – постоянно домогался, пытался ущипнуть за задницу. Я несколько раз ставила его на место, хотела даже уйти. Два месяца работала с Абдуловым без происшествий. Потом он отказался от наших услуг. Все-таки частная охрана – дорогое удовольствие: 900 долларов в месяц. Он очень возмущался: „За такие деньги телохранители могли бы и интимные услуги оказывать“. После Абдулова я ушла „на пенсию“».

Спустя несколько месяцев после выхода в свет этого интервью – осенью 2000 года – в жизни Абдулова появилась новая женщина. Это была 28-летня журналистка Лариса Штейнман. Познакомились они на работе. Абдулов в те дни снимал мюзикл «Бременские музыканты», а Лариса приехала на съемочную площадку, чтобы взять у знаменитости интервью. Интервью девушка взяла и… влюбилась в Абдулова по уши. Он же никаких особых знаков внимания ей тогда не оказывал. Потом судьба снова свела их вместе: Лариса писала материал о сериале «Фаталист», где Абдулов играл главную роль.

Перелом в их отношениях произошел в конце апреля 2001 года. Причем поводом к этому послужил скандал, который случился с артистом в поезде Минск – Москва. 28 апреля Абдулов вместе со своим коллегой Сергеем Гармашем возвращались из столицы Белоруссии на родину и изрядно выпили. На этой почве они стали ночью задирать проводников, и те вызвали к месту происшествия наряд железнодорожной милиции (это случилось в Смоленске). Но, когда милиционеры попытались вывести разбушевавшихся актеров из вагона, те отказались подчиниться. В итоге началась рукопашная. В ней больше всего досталось Абдулову – стражи порядка здорово «разукрасили» ему лицо. Утром артисты предстали перед судом, который вынес им наказание – по 150 рублей штрафа с каждого.

Лариса Штейнман – российский журналист и писатель. Написала книгу «Гений: инструкция по применению» под псевдонимом Мария Штейнман

Между тем 29 апреля в Москве проходила церемония вручения кинематографического приза «Ника», и Абдулов должен был на ней присутствовать. Но после случившегося в поезде он предпочел остаться дома. А поскольку сидеть одному ему было скучно, он позвонил Ларисе Штейнман (она в тот момент была на пути к Дому кино) и пригласил к себе в гости. Та немедленно развернула автомобиль в обратную сторону. Позже Лариса вспоминала: «В тот день я впервые перешагнула порог его квартиры. Абдулов с фингалом под глазом был грустен, в руке держал протокол об избиении. Александр казался абсолютно одиноким, заброшенным человеком. Я представляла жизнь человека такого масштаба иначе: личный врач, массажист, психолог и т. д. Никого! Он был предоставлен самому себе…»

С этого момента Абдулов и Лариса практически не расставались: вместе ездили на гастроли, на съемки, посещали различные светские тусовки. А спустя месяц-полтора Лариса и вовсе переехала жить к Александру. И первое, что сделала, – стала обставлять ему квартиру. Она купила новую мебель, барные стулья, кресла. Затем перешла на гардероб возлюбленного: подарила ему интересные брюки с лампасами, замшевые штаны, стильную обувь. До этого у Ларисы было несколько романов с состоятельными мужчинами, но всегда в качестве обожаемого объекта выступала она. Здесь же она полностью растворилась в Абдулове: перестала звонить своим подругам и друзьям, практически не общалась с собственным одиннадцатилетним сыном. А когда актер удивлялся такому самопожертвованию, она то ли в шутку, то ли всерьез отвечала: «Абдулов, без тебя моя жизнь утратит героический смысл. Я делаю свой вклад в историю российского кинематографа, не лишай меня этой роли».

Вспоминает Лариса Штейнман: «Ревновать к Абдулову – все равно что плакаться: почему елка колючая? Абдулов и женщины – это вечная тема. Любая красивая женщина, которая оказывается на горизонте, тут же становится объектом его внимания. Александр в потрясающей физической форме, он гениальный любовник. И, я думаю, глупо было бы на моем месте бить себя в грудь, что я у него единственная, неповторимая на всю оставшуюся жизнь.

Он очень красиво ухаживает за дамами. У нас с первого момента знакомства на ревности была поставлена точка. Никаких претензий, никаких попыток контролировать его. Если ему нравится женщина – он будет обладать ею, какой бы ценой это ни измерялось. Мне было трудно делить Абдулова с другими женщинами. Самое обидное, что он не скрывал своих любовниц, устраивал на моих глазах настоящий разврат. В Абдулова постоянно влюблялись молодые девицы, а я страшно ревновала, переживала. Особенно доставала его Настя Волочкова, названивала по сто раз на дню. Роман у них был непродолжительный, Саше не нравилась ее навязчивость…

Все эти два года мы с ним жили как партизаны в землянке. Абдулов панически боялся, что нас сфотографируют папарацци. Он скрывал нашу личную жизнь как мог. Абдулов живет в придуманном мире, он построил свои воздушные замки, расставил всех людей, как на шахматной доске, и, когда я пыталась ему объяснить, что жизнь не такая, он отвечал: „Лариса, я построил себе замок на песке, я придумал себе мир, я хочу в этом мире жить. Не разрушай его, не мешай мне. Мне так удобно“».

Роман Абдулова и Ларисы продолжался два года. По словам Ларисы, их разлучили друзья популярного актера, которые чуть ли не с первых же дней их знакомства стали строить козни против девушки. Началось все с неприятных высказываний в ее адрес, а закончилось откровенными угрозами. Когда она попыталась выяснить, в чем виновата, ей ответили вполне конкретно: «Ты внесла трещину в нашу мужскую дружбу».

Лариса Штейнман вспоминает: «Наверное, я переоценила свои возможности, оказалась слишком слабой, чтобы противостоять этому прессингу. Мне надо было расстаться с Абдуловым раньше – сразу после того, как люди, назвавшиеся его друзьями, затолкали меня в „Мерседес“ и увезли ночью в офис, где заставили под диктофон дать обещание, что я уйду от Саши и уеду из Москвы… Я тогда испугалась до чертиков, но любовь свою не предала…

Единственным человеком, который все это время относился ко мне с большой теплотой, была мама Саши – Людмила Александровна. Она видела, что я пытаюсь что-то сделать для ее сына, хотя, наверное, это и выглядело смешно. Похоже, она понимала меня чисто по-женски, когда говорила: „Бедная влюбленная девочка хочет сыграть какую-то роль в жизни великого артиста. Как она наивна“. Кстати, его брат Роберт тоже ко мне хорошо относился. Они видели нашу жизнь изнутри и как-то пытались сгладить все острые моменты, которые возникали…»

Людмила Крайнова – мать Александра Абдулова

Этот красиво начавшийся роман закончился в январе 2003 года. А спустя восемь месяцев вездесущие папарацци, которых так боится Абдулов, обнаружили возле него новую избранницу. Артист объявился с ней в ночь на 3 сентября в саду «Эрмитаж», где отмечался юбилей актрисы Елены Прокловой. Как выяснилось, девушку звали Маша Попова, ей было 23 года, она работала тележурналисткой в Минске. В этом городе Абдулов оказался в конце августа на съемках очередного фильма, а Машу занесла туда служебная необходимость – она делала репортаж со съемочной площадки. Чем-то эта ситуация напоминала ту, что случилась три года назад с Ларисой Штейнман: та ведь тоже познакомилась с Абдуловым на съемках.

Скачать книгу (размер 1 625 Kb , формат fb2, страниц 320) 

Жанр : Современная российская литература
Издательство : Эксмо
Год издания : 2007

Аннотация:

Главная героиня книги Марии Штейнман — девушка иррациональная. Ее жизнь — череда взлетов и падений. Она покорила Москву, увидела Париж, встретила Большую Любовь, точнее Гениального Актера. В кино он играл Прекрасного Принца, в жизни — великолепного мужчину, о котором мечтает каждая женщина. И это не смотря на лицо в темных пятнах, с буграми и угрями, на слухи, что он сильно пьет. Наивная, она пыталась разгадать формулу его любви, забыв, что он — Гениальный Актер!..